Выбор в пользу «рыбного» контракта с пивной был очевиден.
Азамат снова организовал мальчишек, распределил места на берегу, составил график смен ловли (да-да, ловили именно сменами: в отличие от него, другие пацаны в школу ходили, и ловить целый день не могли).
Взрослые односельчане только посмеивались над «тимуровской командой», но ровно до тех пор, пока в октябре Азамат не купил машину угля на свой двор сам. За полтора месяца работы. Плюс – питание младших тоже было на нём. И одежда. И мать регулярно брала водку в магазине за деньги, а не в долг, как водилось при отце.
Опуская детали, в школу пацана спровадили в первый класс только в девять лет – настолько неплох был его мелкий бизнес. И то, уговаривали всем посёлком: сход соседей Азамат нехотя послушал (а скорее возымели действие угрозы старух сообщить участковому – а там и до детдома недалеко).
В школе учиться, как ни странно, понравилось.
Бизнес хотя и пострадал, но на еду хватало. А восемь классов пролетели, как весенняя ласточка.
К сожалению, рыбный промысел со временем свернулся: страна отстраивалась, и пивной на трасе не стало. Её хозяин перебрался ближе городу.
На баранах что-то иметь удавалось, плюс рядом на трассе открылась автозаправка. Куда Азамата взяли работать сразу: репутация у парня была своеобразная, но никак не отрицательная. После девятого класса, из-за работы на заправке, о школе пришлось забыть, но сам Азамат не сильно страдал по этому поводу: регулярный доход (немаленький, по местным меркам), стабильное рабочее место круглый год и (!) девушки, иногда заправляющие машины… Интереснее были только машины. На которые Азамат любил смотреть и мог смотреть часами (видно, сказывалась генетическая любовь к коням, хех).
Как снег на голову, свалилась повестка в армию, но Ербол к тому времени был уже не ребёнком. И баранов, заботливо выращиваемых Азаматом в собственном гурте, семье на срок его службы должно было хватить.
С армией получилось смешно. Два каких-то офицера долго спорили между собой, стоит или не стоит отправлять его в какую-то непонятную часть на самый край государства (Каспий). Один тыкал пальцев в неполное среднее образование Азамата, а второй после паузы спросил:
- Плавать умеешь?
- Я же с реки, - пожал плечами Азамат. – С мая но ноябрь в воде. Получше вас и плаваю, и ныряю...
Офицеры переглянулись.
- А ещё что умеешь? – спросил второй офицер.
- Охота, рыбалка, баранов пасти могу, - честно сообщил Азамат, не видя причин недоговаривать старшим и уважаемым людям. – Повадки рыб и раков знаю, на реке если. Два года на заправке и на СТО при ней работал, по карбюраторным двигателям кое-что могу.
В итоге, Азамат-таки попал на Каспий, в эту самую странную часть. Относившуюся к пехоте, но имевшую якоря в петлицах. А пехота почему-то называлась морской.
Сама служба была никак не сложнее детства, особенно в свете грамотно сделанного в одном из первых увольнений запаса в четыреста долларов (прости, Аллах, за прегрешение. Но видит бог, эта пьяная свинья сама виновата. Нельзя, будучи офицером, так вести себя с незнакомыми матросами в городе. Не помня, что говоришь и делаешь, и таская в кармане такие суммы).
«Запас» был предусмотрительно спрятан Азаматом в дупле одного из деревьев, росших вокруг части. А как пользоваться материальным ресурсом для укрепления авторитета, сам Азамат знал ещё со времён специнтерната (называвшегося ещё детской колонией). Куда угодил в четырнадцать лет на несколько месяцев из-за драки с городскими на реке (разбираться, кто прав, менты и суд почему-то не стали. Видимо, родители, что-то шепчущие на ухо правоохранителям, чего-то стоят, мелькнуло тогда у самого Азамата. Но взять таких же точно родителей именно ему было негде).
После армии оказалось, что отару благополучно пропили мать с отцом (который почему-то решил вернуться спустя десяток с лишним лет). Ербол учился в колледже в северной столице, получал стипендию. Мадина жила с ним: Ербол как-то устроил сестру в школу там же, а документы помогла перевезти мать, в один из редких периодов трезвого просветления.