Рома кивает, отпивает холодный чай и задумывается. Зато молчавший до этого Азамат не раздумывает ни секунды:
- Свободный человек принимает решения сам. Ну, если упрощённо, как вы говорите. За раба решает хозяин. Получается, свободный и решает, и действует. А раб может только действовать, по решениям хозяина. Но не решает.
- Карлик… э-э-э… м-м-м… - Рома ошалело смотрит на Азамата, делая три медленных хлопка в ладоши. – Нет, ну я, конечно, знал, что ты далеко не дурак… но Карлик!.. – Далее Рома секунд пять беззвучно открывает и закрывает рот, шевелит губами, но так ничего и не говорит в итоге.
- Именно, - киваю Азамату. – Если упрощённо, то идеальная модель. Я тоже восхищён. Вами. Если не секрет, откуда?... – подобно Роме, не могу сходу подобрать слов, чтоб и выразить удивление, и сформулировать точно вопрос одной фразой.
- У нас тоже были свои философы, - удивляется в ответ Азамат. – И мыслители. Аль Фараби, Толе Би, да мало ли! Просто вы их никого не знаете. Культурный барьер… - затем он поворачивается к Роме, - кстати! Додик вообще всегда говорил, что мудрость Европы – это наши идеи, которые они услышали у нас на Востоке, перевели на свой язык и стали транслировать от своего имени!
- Ну, Додик ещё тот… - Рома опять неопределённо шевелит пальцами в воздухе. – Но спорить не буду. Тот случай, когда ему, возможно, и виднее.
- Кто такой Додик? – интересуюсь, против воли отвлекаясь от основной темы.
- Офицер-воспитатель, - морщится Рома в ответ. – Был у нас в части… Раньше назывались замполитами…
- В общем, формулировка очень точная, - спохватываясь, возвращаюсь к теме. – Но давайте теперь поговорим об этом самом механизме принятия решения. И посмотрим, насколько свободным или несвободным ваша психика может сделать ваш выбор.
- Было бы что обсуждать, - фыркает Рома.
Азамат поднимает ладонь в его сторону, и Рома осекается. Скептически двигая бровями и чуть улыбаясь.
- Говорят, над собаками однажды провели опыт. Закрыли их в вольере, и вначале давали звонок, потом били током. Сбежать те собаки не могли. Ударили их сколько-то десятков раз, до выработки рефлекса: «звонок, потом боль». – Начинаю пояснение. – Затем перевели в вольер с низким барьером, откуда можно выпрыгнуть. И дали звонок. Отгадаете, что было дальше? – смотрю на Рому, улыбаясь.
- Теперь боюсь брякать неосторожно, - вопреки заявленному, весьма осторожно роняет Рома. – И что было?
- Собаки выли, скулили, плакали. Но через барьер не прыгали. – Опускаю веки, подтверждая правильность догадки Азамата, которую вижу. – Для полноты эксперимента, к ним в этот же вольер с низким барьером запустили собаку, которую ранее не ограничивали в момент удара током. И с ней сделали по той же схеме: звонок – удар током.
- А эта собака, когда определила связь между звонком и болью, убежала? – непосредственно выпаливает Азамат.
- Точно. Как только условный рефлекс «звонок – боль» сформировался у неё, она тут же перепрыгнула барьер и только её и видели, - подтверждаю догадку Азамата.
- Интересно, - задумчиво сводит брови вместе Рома. – Но сходу не могу провести параллели и сделать выводы…
- Позвольте мне. – Наливаю холодного чая и себе, и кладу руки на стол. – Свобода Воли, если технически, продукт одного из центров мозга. – Упираю указательный палец себе в висок. – Как и всё в человеке, этот центр так же можно как прокачивать, так и угнетать. Угнетать можно снаружи. Схема: когда человек, в течение какого-то периода времени, не может контролировать неприятные либо горькие события, у него развивается острейшее чувство беспомощности. Говоря технически, работа этого мозгового центра Свободной Воли усиленно угнетается. Сам человек способен действовать, но генерировать, а тем паче отстаивать в споре или противостоянии, свои решения не способен.
- Хреново, - коротко резюмирует Азамат.
- Да ну? - качает головой Рома. – Ну вот прям?..
- Рома, давайте представим, что на вашем месте был бы кто-то другой. А одного из бородачей я бы действительно вынужден был убить. – Откидываюсь на спинку лавочки и беру обеими руками чашку с чаем. – Вместо вас, повторюсь, приезжает кто-то другой. Что было бы дальше?
- Было бы кисло. Вам. – Односложно отвечает Рома, явно стараясь не заострять внимания на своей достаточно немалой (сегодня) роли в нашей с Азаматом судьбе.
- Насколько кисло? – продолжаю задавать вопросы.
- От пяти до десяти. В среднем. Лет. – Так же коротко отвечает Рома. – Ну, есть варианты, что вы своим ночным «уловом» поделились бы; тогда и на условный можно было бы выйти, и вообще вас бы за скобки вывели… Но вы же сейчас о принципе? – Дождавшись моего кивка, Рома продолжает. – Пиздец вам, если на общих основаниях. Ибо убийство.