— Как себя чувствует Невский?
До Михаила Федоровича не сразу дошел ее вопрос.
— Невский? — Курочкин уверенно шел впереди жены по широкой аллее дачного сада. — Теперь от него нечего ждать — развалина.
Михаил Федорович остановился и посмотрел вниз на купающихся в мелкой речушке: «Охота ползать на брюхе по гальке!»
— Невский много хорошего нам сделал, — сказала жена.
Курочкин вспомнил, как пришел к Невскому, когда тот уже устроил его своим заместителем, и сказал: «Жена просила передать тебе: до конца жизни не забудем благородного твоего дела». Потом добавил: «Считай, что я лично преданный тебе человек». Вспомнилось Курочкину сейчас и то, как он, прочитав полосу газеты, подчеркнул красным карандашом ошибку, положил полосу в ящик и ушел домой спать.
Михаил Федорович хмурился, ему было тяжело вспоминать все это. Гадкий поступок терзал сердце. Курочкину хотелось, чтобы тот день вернулся, тогда он поступил бы совсем по-другому: побежал бы к Невскому и спросил: «Заметил, какая дикая опечатка?» А если бы не было Невского, спустился бы вниз и через двор, не одевшись, побежал в типографию и крикнул: «Остановите машину, на третьей странице дикая опечатка!» И Невский, может быть, был бы здоров до сих пор…
Курочкин, погруженный в мрачные свои думы, зашагал еще торопливее.
— Михаил Федорович, к нам в команду! — крикнули с волейбольной площадки.
Он вяло согласился и стал посылать мяч. Жена села на скамью и наблюдала за игрой. Скоро Михаил Федорович повеселел и стал бойко покрикивать: «Мазила», «Сапожник!», «С утра каши не ел!», а когда сам «мазал», что-то ворчал поднос.
Коробов прочитал заявление Васильева и обратился к Курочкину:
— Надо бы нам с вами обменяться мнениями о Васильеве.
— Хорошо, днями и обменяемся. Как только буду свободен, приду к тебе.
Прошла неделя. Коробов после заседания редколлегии предложил Курочкину поговорить о Васильеве. Вошла секретарша:
— Михаил Федорович, вас пригласили на совещание, вы не забыли?
Курочкин озабоченно развел руками:
— Видишь, только редколлегию закончили, уже надо идти на совещание. Утром, кажется, никаких дел нет — вот мы и встретимся.
Курочкин приехал на работу во второй половине дня. Коробов зашел к нему.
— Я уж было собрался на работу, — оправдывался Курочкин, — позвонил врач, диагнозы-де плохие, приезжайте… Ну вот побыл у одного, у другого врача, крутили, вертели.
— Что же врачи нашли?
— Вроде бы сахарок в крови обнаружился. Сейчас я полосы посмотрю, а завтра, пожалуй, мы встретимся.
Коробов нахмурился:
— Раз у вас времени нет — обсудим заявление Васильева на бюро парторганизации.
Курочкин переложил бумаги на столе.
— А чего обсуждать?
— Надо восстановить Васильева на прежней работе.
— Это почему? — удивился Курочкин. — Человек без работы.
— А вред какой он нанес газете? Это ты учел? Такие ошибочки Васильевых отгораживают нас от народа.
— Сверстников разберется, кто прав, а пока пусть Васильев работает.
Курочкин переложил бумаги на прежнее место.
— Тогда вроде бы и положено будет рассмотреть вопрос о Васильеве.
— Я настаиваю восстановить Васильева на работе, уверен, безвинно страдает.
— Готов пойти тебе навстречу, но я не могу единолично отменить решение редколлегии.
— А что на редколлегии рассматривать — факты все те же. Раз выхода не находишь, будем обсуждать заявление Васильева на партбюро.
— Так ты решил?
На очередное партбюро Курочкин не пришел. Секретарь сообщила Коробову:
— Михаил Федорович еще перед обедом почувствовал недомогание и уехал.
Партбюро приняло решение «Поручить коммунисту Курочкину М. Ф. рассмотреть вопрос о восстановлении Васильева на работе специального корреспондента».
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сверстников поехал в командировку с боевым настроением. Накануне газета «Литература» опубликовала отвергнутую им рецензию Лушкина на повесть Алексея Красикова «И туда и сюда». Появилась в статье новая мысль — Сверстников боится правды, поэтому в своей рецензии на книгу «И туда и сюда» осуждает автора.
Сборы были недолгими. Он взял с собой небольшой чемоданчик, уложил в него две пары белья, сорочки, полотенце, мыло, зубную пасту и щетку и, непременную во всех командировках, толстую в дерматиновой обложке тетрадь.
Через два часа он был в областном центре. С аэродрома позвонил первому секретарю обкома партии Фролову. Помощник секретаря пообещал подослать машину и сообщил, что Фролов «мотается по области». Помощник знал, что Сверстников и Фролов вместе работали в Лесной области, оба там были вожаками районных комсомольских организаций, потом избирались секретарями райкомов партии. Позже Сверстников работал секретарем обкома партии по идеологическим вопросам в одной области, а Фролов — председателем облисполкома в другой.