— Хорошо, я прочту.
Они вместе вышли из комнаты. Сверстников увидел Неллю.
— Вы еще здесь? Рабочий день давно уже кончился.
— Это она м-меня ждет — м-мы в к-кино идем.
Васильев взял Неллю под руку. Нелля покраснела.
— Счастливого пути.
Сверстников прочитал корреспонденцию Васильева. Она его взволновала искренностью, озабоченностью и совершенно новым освещением темы.
Васильев рассказал в статье, как рассматривалось персональное дело коммуниста Кириленко в парторганизации больницы города Широкова.
К поездке в город Широков Васильев готовился тщательно, беседовал с товарищами из Министерства здравоохранения, встречался с хирургами, внимательно прочитал письма секретаря парторганизации широковской районной больницы Гусева. Автор писем рассказывал, что с некоторых пор больницу возглавляет бюрократ, отменный чиновник Кириленко, он попирает все демократические начала, душит критику, устраивает гонения на неугодных ему людей, «зажимает рот даже мне, секретарю парторганизации. Парторганизация не в состоянии справиться с ним, ему покровительствуют местные власти».
Николай Васильев любил ездить по стране, возвращался из командировок веселый, свежий. Он любил и дни подготовки к отъезду, мысленно представлял себе людей, с которыми встретится, пытался предугадать их жизнь, их характеры… И теперь, когда перед ним лежало три письма секретаря парторганизации Гусева, он видел Кириленко, главного врача больницы: надменного, с холодным блеском нагловатых глаз. Васильев вчитывался в письма, и ему все больше не нравился Кириленко. Да и мог ли такой человек понравиться: сухой, грубый… «Вот хирург Чачин, — читал он в письме, — работающий у нас десять лет, человек общительный, приветливый, чуткий. Кириленко невзлюбил его за то, что заслоняет своей обаятельностью фигуру главного врача».
Васильев приехал в Широкое вечером и пошел на партийное собрание.
…Собрание проходит в небольшой комнате. Васильев сидит в заднем ряду и смотрит на Кириленко. Он оказался совсем другим: лоб высокий, глаза горячие, подбородок энергичный, упрямый. Где-то он уже видел такое лицо. Где? А-а, в мастерской художника Зорина. «Что же вы его не выставляете на обозрение народа?» Зорин улыбнулся: «Он еще живой». Тогда Васильев воскликнул: «Еще живой! К сожалению, в-верно».
«Живой», — вспомнил Васильев. Перед ним Кириленко — волевой, властный. О, этот растолкает всех, а проберется к цели, он растопчет милого, доброго Чачина, только дай ему волю. Васильев поглядывал на беззащитного, безоружного Чачина, и ему хотелось встать рядом с ним и защитить его от Кириленко.
Собрание разбирало дело Кириленко о зажиме критики. Секретарь парторганизации Гусев говорил:
— Кириленко не все рассказал, он не откровенен, он нам не открывает своих побуждений…
Вслед за Гусевым выступила врач Заикина.
— Кириленко, вам надо набраться мужества и хоть раз быть откровенным. Товарищ Гусев внес предложение объявить Кириленко выговор с занесением в личное дело. Я не согласна. Гусев либерал. Я предлагаю объявить Кириленко строгий выговор с занесением в личное дело. А может быть, исключить из партии.
К трибуне застенчиво прошел Чачин. Он не сразу начал говорить, присмотрелся к сидящим в комнате, в президиуме, на секунду остановил взгляд на Кириленко.
— Очень тяжело судить коллегу… Но что поделаешь — приходится. — Чачин потупил взгляд. — Да, приходится, приходится ради здоровья коллектива, ради успехов его деятельности. Исключить из партии предлагает Заикина. Можно подумать и об этом. Кириленко груб, не хочется этого слова употреблять, но придется — деспотичен. Не раз во время операции Кириленко выгонял сестер и врачей только за одно неверное действие. Сколько слез ими пролито!.. Хирург отсекает больное место. Заикина предлагает отсечь Кириленко. Что ж, стоит об этом подумать. Мы слушали Кириленко. Он один идет в ногу, а вся рота сбилась с ноги. Мы-то ведь не на луне живем и видим, как Кириленко травит уважаемого нами Гусева: он ему бросил обвинение в растранжиривании народного добра. Действительно, когда Гусев был главным врачом, лес, завезенный на строительство больницы, погнил, но ведь не было денег, чтобы продолжать строительство… Деньги на строительство были списаны районными властями. А как хитро обставляет дело: при нем, при Кириленко, построено то-то. Действительно, построено много за последние годы. А мы где были? Что, мы сидели сложа руки? Все, что сделано, — это труд коллектива. Вам, Кириленко, надо признаться во всем — в грубости, недостойной гражданина нашей страны, в насаждении культа своей личности. Мы требуем…