Ян уплетал гамбургер и промычал в ответ что-то неразборчивое. Потом на его ладошке появилась монетка и он передал ее Святу.
— Это подарок? Спасибо. Она золотая?
— Золото лепреконов ненастоящее, — ответил Ян, прихлебывая колу. — Это просто кусочек магии. Захочу, она исчезнет.
— Ну ты уж подожди, я матери покажу.
— Не вздумай! — испугался Ян. — Не показывай ей!
— Ты чего?
— Она меня выгонит!
— Мама?
— Она меня не выносит! — Ян торопливо дожевал гамбургер, залпом выпил остатки колы и стал оглядываться по сторонам, будто мама Свята вот-вот должна была выскочить из-за угла.
— Ладно тебе, не выносит, она у меня божий одуванчик.
— Видел бы, как она меня святой водой поливала, ты бы так не говорил.
— Святой водой? А ты что, святой воды боишься?
— На тебя чан с ледяной водой выльют, тебе не страшно будет?! — закричал Ян.
Святослав рассмеялся. Сидеть с лепреконом на лавочке и обсуждать старые семейные дела было почти будничным занятием. Пройдет еще немного времени, Свят проснется и пойдет в универ. Припрятана бутылка, охранник за сотку разрешит пронести на кампус. И все будет так, как он планировал. Вечером можно будет махнуть в клуб или просто погулять по ночному городу.
— Не сон это, — мрачно заметил Ян. — Даже не мечтай, не проснешься.
— Ага, конечно, — отозвался Свят, — лепреконы, ожившие голуби, лужа киселя возле кассы — это все реально.
— Знаешь, что еще реально? — Ян достал свой удивительный портсигар. — Вот, видишь? Серебро. Сиды любят серебро. Золото нам нельзя — оно нас убивает. Серебро — другое дело. Оно теплое, мягкое. Видишь, как красиво блестит? — на солнце портсигар переливался, будто был драгоценным камнем. — Серебряные вещи раньше мы могли зачаровать. Вот этот порсигар. Когда-то он был совсем другим, потом его переплавили, там подровняли, тут, и теперь выглядит современным. Как с твоей зажигалкой. Понимаешь?
Свят достал зажигалку и посмотрел внимательнее. На металле витиеватыми узорами изображены были листья. Дубовые, кленовые — самые разные. Они оплетали огонек, рождавшийся сверху. Свята с детства завораживало, как поверх листвы появляется ручной пожар.
— Она что, волшебная?
— Сам ты волшебный, — хмыкнул лепрекон, — ее зачаровали. Давным-давно, мы с тобой тогда еще не родились.
— И что она делает?
— Огонь, — отрезал лепрекон.
— И все?
— А тебе мало?
— Да я за двадцатник могу такую купить в любом супермаркете.
— Посмотрел бы я, как твой предок пятьсот лет назад поискал в супермаркете такую, — лепрекон окончательно расстроился. Он сверлил зажигалку взглядом, даже моргать перестал.
— Хочешь? — Святослав протянул отцовскую реликвию.
Ян коснулся серебра пальцами, а потом отдернул руку, как будто обжегся.
— Нельзя, — сказал он.
— Почему?
— Да потому что. Маленький еще, фамильные драгоценности раздавать.
— Мне уже восемнадцать.
— Да помню я, вот заладил. Пойдем, покажешь мне свой город.
Свят убрал зажигалку в карман и пошел вдоль ограды парка. Ян торопливо перебирал ногами, стараясь не отстать. Они прошли по большой улице, разглядывая встречные потоки машин, потом свернули в тихий квартал и стали бродить по дворам. Ян вертел головой.
— А где ты был? — спросил Свят.
— Пока к тебе не явился? — догадался Ян. — Кто его знает. Где-то был. Поживу тут, пока ты не остепенишься, а потом вернусь обратно.
— И как там?
— Не как здесь, — нахмурился Ян. Обсуждать это ему явно не хотелось.
— Ну а жить ты где будешь?
— У тебя, конечно!
— У меня? Ты же знаешь, что я живу с матерью?
— С матерью?! — лепрекон замер. — Тебе восемнадцать, и ты живешь с матерью? Она что, заболела?
— Да здоровая она, что ты, в самом деле?
— Но тебе же уже есть восемнадцать, чего ты у нее забыл?
— Да все так живут, — пожал плечами Свят, хотя и знал, что это было ложью. Все жили по-разному, а Святославу просто не хотелось раньше времени расставаться с молодостью. Впахивать на трех работах он всегда успеет, а вот гулять беззаботно с лепреконами — только пока ему восемнадцать.
— Вы тут все с ума посходили, — огорчился лепрекон. — С матерью твоей я жить не буду. Придется тебе съехать.
— Съехать?! — настал черед Свята удивляться. — Ты в своем уме? Матери-то я как объясню? Она ж… как отец умер… да она меня не отпустит!
— Тебе восемнадцать есть?
— Да!
— Так все, не может она никуда тебя «не отпустить». Или вы теперь до тридцати с мамками живете? Может, я рановато зашел?
Свят представил себе, как приходит к маме и говорит ей, что собирается съехать от нее, потому что лепрекон отказывается жить в их квартире. Следующим кадром в его фантастическом фильме была сцена в психиатрической клинике.
— Свят?
— Чего?
— Ты жить хочешь?
— Хочу.
— Ты помнишь, сколько всего случилось, пока я не появился?
— Помню.
— Если я уйду, даже на два десятка шагов, тебе конец. Упадет на тебя крыша, бешеная белка или металлическая свая от ближайшего крана — я не знаю. Без меня ты не жилец. Нравится это мне не больше твоего, уж поверь, но как есть, так есть. Чем раньше ты с этим смиришься и начнешь шевелиться, тем лучше. Сходи в бар, найди себе девушку, потанцуйте, пригласи ее в кино, а через девять месяцев родится ребенок. Я свободен, ты свободен, все счастливы.
— Что?! — Святослав закричал так громко, что на него посмотрела вся улица. Даже из едущих машин высунулись любопытные головы.
— Ну ты же не хочешь так всю жизнь, правда?
— Как «так»?
— Мучиться со всем этим безумием. Голуби, белки, салфетки, кисель — вот это все. Тебе ведь этого не нужно, верно? Вот и мне не нужно возле тебя крутиться.
— Погоди-ка, что-то здесь не вяжется. То ты говоришь, что не помнишь, как попал ко мне, то хочешь вернуться обратно побыстрее. Ну-ка, приятель, садись и рассказывай мне все по порядку, от начала до конца. Хочешь, чтобы я пошел в бар и сводил девушку в кино? Окей, для начала раскрой мне карты, а я уж решу, нужны мне эти танцы с бубном или я обойдусь.
— По порядку, говоришь? — лепрекон хитро улыбнулся. — Ладно, ты сам попросил.
Святослав не успел понять, как это произошло, но он оказался на земле, а потом — под землей. Секунда — и вот уже он «на изнанке». Яркие осенние краски уступили место оттенкам серого, белого и черного. Голова загудела от боли.
— Пойдем, Святослав Хансен, я расскажу тебе все по порядку, — сказал лепрекон, протянув Святу когтистую лапу. В этом странном мире, переполненном головной болью, Ян выглядел гораздо выше. За спиной у него болтались два кожистых крыла, а растрепанная шевелюра была украшена парой рожек. Свят попытался вырваться, но у него ничего не вышло.
— Это потому что ты православный, Святослав Хансен, — басом объявился лепрекон.
— Какой я православный? Я атеист.
— Атеисты меня не видят, — лепрекон расхохотался и стал увеличиваться в размерах. Когда его фигура заслонила собой небо, Свят увидел невероятную историю.
Перед ним был крошечный мост, под которым жило забавное существо. Было оно косолапым, пухленьким и пушистым от мхов и лишайников, покрывавших фигуру. На носу у существа красовался гриб, а над глазами — росли полевые цветы.
— Сыграем в игру? — спросило существо у Святослава, и тут-то он понял, что давно перестал быть студентом филфака Святом, а превратился в кого-то другого. В руке у него был меч, а тело скрипело и грохотало от каждого шага, закованное в тяжелый доспех.