— Мы по делу номер 3426799, — заговорил Цветков.
— Да, мне пришёл запрос поднять материалы. И что вас в нём интересует? — тут в их диалог вмешалась я:
— ДНК из вашего дела совпало с ДНК из моего. Нам нужны все материалы по вашему делу. А также попасть на место преступления, допросить свидетелей, просмотреть улики, — он присвистнул.
— Да, там и дела-то, как такового нет. Дом в неблагополучном районе. Квартира завсегдатаев алко- и нарколюбителей. Убитая — типичная маргиналка, — он говорил это таким будничным тоном, что у меня внутри появилось раздражение.
— Хотите сказать, что расследования и не было?
— Мы получили улику ДНК. В базе её не было. Мы проверили тех, кто нам попался в том притоне, совпадений не было. Но это же проходной двор. Там могло побывать столько людей, что за всю жизнь не перепроверить, — я была готова взорваться от злости от услышанного.
— И вы посчитали это достаточным оправданием, чтобы не искать преступника? — Алексей взглянул на меня.
— Никаких оправданий. Такие дела обычно и расследовать не надо. Пьяное существо валяется рядом с трупом. Тут нам просто не повезло…
— Тут вы просто не сделали свою работу, — серьёзно, глядя ему в глаза, проговорила я. Повисла непродолжительная пауза.
— Милая, я был следователем, когда ты ещё с прыщавыми пацанами за ручку гуляла. Не тебе меня учить, — строго проговорил Геннадий Петрович. Краем глаза я заметила, что Цветков хотел вмешаться, но я сделала знак, что не стоит.
— Во-первых, я вам не милая. Оставьте свои фамильярности для общения с родными. Обращайтесь ко мне в соответствии со званием — старший сержант. Или по должности и фамилии — следователь Миронова, — он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не стала его слушать, продолжив: — Во-вторых, вы позорите звание следователя своей работой, — последнее слово я специально выделила, практически брезгливо выплюнув. — Вас не учить надо, вам профессию сменить нужно, — лицо Геннадия Петровича побагровело.
— Я не буду с ней разговаривать, — обратился он к Алексею.
— Вам придётся, — спокойно ответил ему Цветков. — И общаться вежливо. Не хотелось бы беспокоить ваше начальство тем, что вы не в состоянии передать нам дело… — а я бы хотела их побеспокоить и спросить какого чёрта у них работает такая бестолочь бесполезная… Только повод дай! Геннадий Петрович встал, достал папку и молча передал её Алексею. Алексей отдал её мне.
— Ещё что-то? — поинтересовался он у Алексея. Но ответила я:
— Учитывая то, как вы работали по этому делу, видимо, всё, — я сказала это одновременно открывая папку. — Да, уж. Потрудились на славу… — тряхнула я полупустой папкой и посмотрела на него.
— Забирайте дело и уходите, — процедил он. Я встала.
— Просто, чтобы вы знали. Этот человек, после вашего дела, убил ещё, по крайней мере, двух женщин. Вашей задачей было этого не допустить. Вы с ней не справились, — я говорила всё это, не разрывая наш с ним зрительный контакт.
— Не надо перекладывать на меня вину. Виноват убийца, — парировал он, дёрнув верхней губой.
— Да. А ваша недобросовестная работа позволила ему продолжать убивать. Считаю, вы должны это знать, — спокойно закончила я, глядя ему в глаза. Я увидела в них смятение. Это меня удовлетворило. — Всего доброго, — и я пошла на выход из его кабинета. Цветков задержался. И догнал меня уже на улице.
— Он, конечно, болван. Но какого чёрта? — кажется, он был зол.
— Ненавижу таких специалистов, — буркнула я. Он преградил мне путь. Пришлось оторваться от папки и посмотреть на него.
— Будь добра, не выкидывать подобное снова…
— А то что?
— Чёрт, Ангелина, что на тебя нашло?
— Я же сказала — ненавижу таких специалистов.
— Нет, тут что-то другое. Ты, как с цепи сорвалась, — я смотрела ему в глаза. Вообще-то мне интересно с самой нашей первой встречи.
— Дело Олега, — он меня не понял, переспросив:
— Что?
— Ты смотрел дело Олега?
— Нет, — его ответ меня удивил. Очень. Я даже задержалась на его лице несколько секунд, ища в нём признаки лжи.
— А если бы смотрел, то знал, что к его делу отнеслись также, как этот следователь к этому, — я потрясла тонкой папкой в воздухе. Алексей стоял какой-то задумчивый, я обошла его. — Идём. Нам придётся расследовать это дело самим.