— Когда дело касалось твоей семьи, я мог это понять. Но сейчас… — хлыщщщщ. Как удар хлыста по оголённым нервам, его слова.
— Я могу его остановить. Сделать так, что он больше никого не убьёт. Больше ни в чью семью не придёт горе…
— Возможно, ценой своей жизни, — с холодом в голосе возразил Макс. Наверное, было бы лучше, если бы он кричал. Лёд в его тоне причинял больше боли, чем злость во взгляде.
— Я не действую в одиночку…
— Будь за тобой хоть армия, требуется всего несколько минут, чтобы он смог убить тебя. И ты это знаешь, — хлыщщщщщ. Ещё один удар хлыстом. — Ты не сделаешь этого, — прозвучало очень резко.
— Сделаю, — мне показалось, я пропищала, потому что пришлось выдавить это слово из себя. Но в голосе это не отразилось. Его скулы напряглись. Глаза стали стеклянными.
— Тогда без меня, — решительно сказал он, глядя мне в глаза с вызовом. Моё сердце остановилось. А он встал из-за стола. — Одержимость местью за брата — это понятно. Но провоцировать серийного убийцу — это уже за гранью, — в его глазах было непонимание и осуждение. Всё моё тело трусило крупной дрожью. Ты знала, что не принесёшь ему счастья. Что ты не та, кто ему нужна. Но всё равно позволила своему сердцу открыться и впустить его. Позволила вам обоим думать, что что-то может получиться… Отпусти его… Лучше сейчас, чем, когда всё станет совсем серьёзно. Не тяни его в свою жизнь, с болью и борьбой. Пусть будет счастлив… — уговаривала я себя, а вслух произнесла:
— Я всегда была такой. И всегда буду, — хлыщщщщ. Снова удар хлыстом по натянутым нервам. Но уже от меня. Я видела, как его лицо сначала вытянулось от удивления, а потом стало решительным. Он пошёл к выходу. Я услышала звук захлопнувшейся двери. И одновременно с ним, я услышала, как наяву, звук разбившегося… Своего сердца.
Я простояла не знаю сколько. Где-то глубоко ещё теплилась надежда, что сейчас дверь откроется и он вернётся. Но прошло больше часа и ничего не происходило. Я прошла к двери и закрыла защёлку. Мне казалось, что это не я в своём теле. Тело делало какие-то действия, автоматом. А мозг реагировал с запозданием.
В таком состоянии я убрала ужин. Не ела. Помыла посуду. Когда шла в спальню, увидела фото, которое Макс подарил несколько часов назад. Я остановилась, и рука сама потянулась к нему. Стало так больно в груди. Я взяла фото. Села у медведя, который так и сидел в прихожей.
Я всё смотрела на Макса на этом фото. Рука машинально провела по лицу. И тогда я поняла, что плачу. Я прижала фото к груди, прижала ноги к груди и закрыла глаза. Он обязательно будет счастлив… А ты закроешь свою боль. Снова. И будешь жить дальше. Ради цели. Потом ещё одной. И ещё… Когда-нибудь сердце заживёт, а шрамы будут напоминать тебе, что нельзя верить обещаниям. Никогда. Наверное, счастье просто не для тебя… И снова в глазах Макс. Я мысленно представила, как беру всё то хорошее, что у нас было и отдаю ему. Чтобы оно заполнило боль, которую я причинила, и дало ему силы пойти дальше.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Сюжет с моим выступлением крутили по ТВ уже несколько дней. Я оставалась одна только в своём кабинете. Но это не давало возможности расслабиться. Я стала, как натянутая струна. Всё проходит… — повторяла я, как мантру. Приехали дела и улики из Новосибирска и Перми. Так что хоть это отвлекало меня.
Раздался стук в дверь. И снова всё тело окаменело.
— Войдите, — сказала я напряженным голосом. Надо в зал сходить — напомнила я себе.
— Привет, — поздоровался вошедший Алексей.
— Чего тебе? — не знаю, как он это терпит. За последние дни я стала ужасно резкой.
— Мне сказали, что ты не сообщила свои планы на вечер и охрана не знает к чему готовиться.
— Может я не решила, какие у меня планы на вечер? Впрочем, я пойду в спортзал. Здесь в управлении. Так что охрана может не переживать, — продолжала язвить я. Он стоял очень серьёзный. Я не видела этого, но чувствовала. Просто уходи… Пожалуйста…
— У тебя всё нормально? — осторожно спросил он. Меня чуть не вывернуло от этого вопроса. Я подняла на него взгляд.
— Да. У меня всё нормально. Если ты не против, я поработаю, — я не дождалась его ответа, и склонилась над бумагами. Имитировать бурную деятельность, когда хочется развалиться на куски, особенно сложно. Он постоял ещё с минуту. И, когда я уже была готова взорваться, вышел. Ничего. Сегодня в зале выбьешь эту дурь из себя. Может кто согласится на спарринг… — успокоила я себя.