Легла на кровать. Сначала лежала и злилась. А потом стало клонить в сон. Сначала ничего не снилось. А потом снова сон про то, что я кого-то выслеживаю. И нападение человека с лицом дьявола. Потом вообще пошла какая-то мешанина. И Олег, и Лёша, и Макс. От появления последнего стало больно. Будто по свежей ране снова резанули. Я почувствовала сквозь сон прикосновение к своей руке. Резко села.
— Извини, — лицо Алексея обрело ясные очертания не сразу. Твою мать! Почему он всё ещё тут!? — Раз уж я разбудил тебя, может поешь?
— Не хочу, — он хотел ещё что-то сказать, но я просто попросила: — Уйди. Пожалуйста, — он смотрел на меня, внимательно, не отрываясь. Но потом встал и пошёл. Через несколько секунд я услышала желанный звук закрывшейся входной двери. Я легла. Но заснуть не смогла. Спустя минут десять вышла. Снова медведь… На кухне пахло чем-то вкусным. Так что вели меня не ноги, а желудок.
На плите оказался омлет с очень аппетитным запахом. Я положила в тарелку. Тут раздался звук закрывшейся двери и щелчок задвижки. — Ребят, может хотите поесть? — позвала я. В ответ — тишина, и шаги. Наверное, Денис. Он любитель поесть, но молчун. А Миша любитель поболтать, он бы уже трещал без умолку — сообразила я. Но оказалась не права.
— Я их отпустил, — ответил мне Алексей. Снова. Я так и села на стул.
— Я же просила тебя уйти.
— А я говорил, что за тобой будет круглосуточное наблюдение.
— Ну, не твоё же…
— А чем я не подхожу? — тем, что бесишь меня! — злилась я про себя.
— Ладно. Хозяйничай тут. Я пойду спать, — сдалась я. Оставила тарелку и пошла в спальню. Он остался молча стоять.
И понимаю, что веду себя отвратительно, но как же бесит его поведение. Не верь больше никогда и никому. Все предают. Никогда не понимала зачем давать обещания, если собираешься его нарушить? Снова злость поднялась изнутри. Я включила музыку в наушниках. Five Finger Death Punch — Lift me up. Да! То, что надо! И не заметила, как уснула.
Сны не помню, но спала плохо. Проснулась. Был ещё полумрак. Дверь в спальню открыта. Наушников нет. Как ещё сказать, чтобы он оставил меня в покое? Пошла на кухню. Алексей спал в гостиной на диване.
Я не помню, когда ела. Так что накинулась на ночной омлет. Сделала кофе.
— Доброе утро, — поздоровался он, когда я налила себе кофе. Кому как…
— Не надо со мной нянчиться. У меня есть охрана. И этого достаточно.
— Да, вижу, что сделал хуже, оставшись. Просто… — он не закончил, а я вспылила:
— Оставь эти излияния для кого-нибудь другого. У меня всё нормально.
— Хорошо, — просто и спокойно ответил он. — Но сейчас, могу я выпить кофе?
— Пей, — я хотела уйти.
— Останься. Я не буду лезть. Потерпи моё присутствие до управления. И я не появлюсь больше вне работы, — я посмотрела на него. Ну, неужели дошло?
Мы сели пить кофе вместе. И до управления доехали молча. А дальше разошлись по своим кабинетам. Слово своё он сдержал.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Завтра назначена встреча со следователем по делу Олега. Я стала смотреть дорогу. Маршрут привёл в хоспис. Вот, видимо, причина почему голос звучал странно? Составила план на сегодня и на завтра. Вышла из кабинета. Охрана как всегда бдит.
— Денис, это план на сегодня и завтра, — он посмотрел в листок, пробежался глазами.
— Что это за адрес? — ткнул он в адрес хосписа. — Вы же знаете, что сейчас лучше не посещать никаких новых мест?
— Знаю. Там у меня запланирована встреча. И она состоится, — слишком долго я её ждала… Я повернулась идти назад в кабинет, но вслед услышала:
— Это только после согласования Алексея Николаевича, — можно подумать, он меня сможет остановить… Я ничего не ответила. Вернулась в кабинет. Минут через десять, звонок на рабочий телефон. Алексей.
— Ало.
— Охрана передала твой план на завтра. Что это за адрес?
— Там следователь по делу Олега, — кажется, я услышала, как он борется с желанием попросить меня не ехать. — Ещё что-то?
— Нет. Это всё, — я первой положила трубку.
Дописала запросы по городам. Пришла экспертиза кончика ножа. Стандартный сплав, массового производства. И часть экспертиз по Перми. В их деле была записка: «Помогите». Её приобщили, как записку от жертвы. Но наша каллиграфическая экспертиза показала, что это не почерк жертвы.