Я открыла тетрадь и начала записывать, едва сдерживая слезы, понимая, что это последний мой урок с мастером Огня.
Практика, направленная на привнесение божественного огня в свой дом и свое сердце. Снимает усталость, апатию и лень, восстанавливает энергетику, освящает пространство дома.
Для выполнения этой практики в доме обязательно должен быть Стодарник, а под ним — стол.
Приготовить двенадцать церковных свечей. Установить эти свечи в центре стола кругом. Зажигая по очереди каждую из свечей (по ходу солнца), читать молитву:
«Силою Духа Святого, огненный мир откройся. Аминь!»
Когда свечи будут зажжены, встать у стола, руки простереть над свечами (ладони должны быть обращены к огню). Глубоко вдыхая носом, представлять, как сила огня вливается в руки. Вдох чуть задержать, на выдохе поднять руки, развернуть ладони в пространство, и, представляя, как огненная энергия выходит из рук, проговаривать про себя молитву:
«Светом Божественного Твоего огня, Отче, освяти дом сей, молитвами Пречистыя Твоея Матери, Купиною Неопалимой нареченной. Аминь».
Практику не прекращать до тех пор, пока не погаснет последняя свеча. Внимание! Если свечи сгорают медленно и сильно коптят, значит, в доме скопилось много негативной энергии. В этом случае практику «Приручение огня» следует повторить через неделю еще раз.
Рецепты красоты с голубой глиной
Масло подсолнечное нерафинированное жареное — 1 ст. ложка. Перец горький красный молотый — щепотка. Глина голубая кембрийская — 3 ст. ложки. Перец залить 50 г кипятка и дать настояться в течение получаса. Смешать с глиной и маслом и нанести на кожу головы у корней волос. Голову покрыть пищевой пленкой и замотать полотенцем. Спустя 2 часа маску смыть при помощи шампуня, смешанного с голубой глиной. Мыть таким образом голову через 1–2 дня в течение месяца. То же средство отлично помогает и от перхоти.
Столовую ложку сухой глины смешать со столовой ложкой овсяных хлопьев; смесь развести кипятком до получения густой кашицы. Разогреть и в горячем виде нанести на лицо. Держать 15 минут, потом, массируя, смыть. Очень хорошо использовать эту маску для снятия остатков макияжа в конце дня. Маска тонизирует, «проветривает» кожу, улучшает кровообращение.
Льняную или хлопковую салфетку промочить в холодном жидком растворе глины. Обернуть больное место несколько раз и держать, пока повязка не нагреется и не начнет подсыхать. Применять несколько дней, после снятия повязки смазывать больное место растительным маслом.
В ведре или глубоком тазу приготовить жидкий раствор глины (100 г на 5 л воды). Опустить ноги в раствор на 15–20 минут. Применение этого средства в течение нескольких дней позволяет с легкостью избавиться от мозолей и вросших ногтей, улучшает состояние вен и облегчает боли при артрозах.
Из порошка сухой глины приготовить густую смесь, скатать из нее колобок. Расстелить на столе клеенку, положить колобок в центре стола, перекрестить его, сказав «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь». Затем взять колобок в руки, и с силой бросать его о стол, приговаривая:
«Шли три святителя на речку Иордань. Брали три святителя глину речную, стали ее мять и кидать, стали приговаривать: как глина речная иорданская Крещением Христовым освящена, защищена, покрыта, так бы и раб Божий (имярек) этой бы глиной освятился, защитился, покрылся. Хай его болезнь от него выходит, идет на каменную гору и там корень пускает. Аминь.»
Повторить заговор тридцать три раза. Эту наговоренную глину можно прикладывать к больной голове, привязывать к запястью, зашивать в ладанку и брать ее в дорогу в качестве оберега.
Глава 6. Места влияния
Спустя три дня с той самой ночи, когда Андрей посвящал меня в стихию Огня, печь была сделана, обмазана жаропрочным составом (опять-таки, на основе голубой глины) и выложена красивой светло-голубой плиткой. До первой протопки оставалось еще несколько дней — ждали, пока высохнет кладка. Теперь строители покрывали крышу, монтировали межкомнатные перегородки и настилали пол. В доме с утра до вечера было людно, шумно и суетно. Я туда не ходила — и без меня тесно, а Андрей следил за тем, чтобы рабочие невзначай не задели свежую кладку. Помимо своего ремесла, знал он в тонкостях и строительное дело, а потому людям с ним работать было легко и радостно. Особенно близко сдружился с мастером Володя; обсуждая физико-химические свойства глины, дерева и огня, они быстро нашли общий язык, а за наукой потянулись и другие темы. Теперь уже мой муж не расставался с мастером с утра до вечера, и настал мой черед ревновать…
Пять дней я не показывалась на стройке (за исключением, разумеется, обеда). Домна Федоровна подтрунивала надо мной:
— Ты чего на план носу не кажешь? Аль разладилась любовь у вас с Андрюшкой?
— Не до меня ему, Домна Федоровна, — так же в шутку отвечала я. — Променял меня — на моего же собственного мужа!
И мы обе смеялись.
Шутки шутками, а мне очень не хватало моего нового наставника в Казачьем Спасе. Чтобы не грезились все время жаркие очи-уголья, я с головой окунулась в хуторской быт, научилась готовить как настоящая казачка (даже Алексей Петрович уже не отличал мою стряпню от пищи, приготовленной его женою). Я очень гордилась этим обстоятельством, а хозяйка лишь усмехалась:
— Была бы корова да курочка, сготовит и дурочка!
По утрам я отправлялась на родничок и ходила с молитвою по воде. Постепенно мысли мои успокоились, черные очи перестали блазниться на каждом шагу, и за обедом я уже не прятала взгляды от мастера Андрея. Крышу покрыли листовым оцинкованным шифером, и теперь дом, словно египетская пирамида, отбрасывал солнце с течение дня с четырех сторон попеременно. Зрелище это было поистине грандиозным: один из скатов крыши постепенно наливался светом, густел алмазными искрами, и в означенный час — ровно на минуту — выкидывал в высь золотой луч, будто посылал приветственный жест небу и сокрытой за ним Вселенной. Я высчитала по времени, когда происходят отблески, и старалась непременно каждый раз смотреть на это явленное чудо, которое почему-то никто, кроме меня не замечал. Особо мне нравилось наблюдать отражение вечернего солнца с западной стороны дома. Начиналось оно около шести часов вечера, солнце степенно двигалось к закату, пышнело, увеличивалось в размере и чуть румянилось, как масленичный блин. Западный скат крыши мягко золотел, розовел, и наконец, наполнялся червонным тяжелым золотом, которое нехотя выливалось огненной рекой в предзакатное небо. Наблюдать эту великолепную картину было особенно удобно с облюбованного мной и Андреем холма. Вот и сегодня я, закончив дела на хуторе, поспешила на холм. В полшестого крыша уже искрилась, осторожно поблескивала тысячами звонких солнечных чешуек, словно в оркестре в последний раз настраивали инструменты перед тем, как грянуть увертюру. Но в какой-то момент сияние застыло, потеряло блеск и — исчезло. Остался лишь треугольник тусклого серебра. В недоумении я повернула голову. С запада надвигалась огромная, в полнеба, туча — плотная, фиолетово-черная. Она разделила небо на две половины — черную и белую (выцветшая июльская синева в контрасте с тучей казалась совсем светлой). Туча двигалась необычайно быстро, меня обдало порывом резкого, сухого, смешанного со степной пылью, ветра. Я поднялась навстречу дыханию грозы, закрыла глаза, подставив лицо под этот ветер, напоенный запахами трав и цветочной пыльцой. Он свистел у меня в ушах, кожа остыла и моментально покрылась мурашками. В этой почти медитации стояла я несколько минут, пока не почувствовала, сильный жар сзади, будто прислонилась спиной к горячей печи.