— Круши! — дико завопил он, схватил стул, высоко поднял над головой и с силой хватил об пол. Отлетели две ножки, отвалилось сидение, в руках у него осталась только спинка стула и две задние ножки.
— Бей! — подхватил Васька, схватил со стола пустую бутылку и запустил в окно. Раздался звон разбитого стекла.
Дикая страсть к разрушению охватила всех. Женька сорвал со стены шкафчик и топтал его логами. Даже девчата что-то ломали и рвали, повизгивая от нетерпения.
Наконец, возбуждение схлынуло. Запыхавшиеся, они осмотрелись вокруг. Картина разгрома была впечатляющая. Весь пол был усыпан обломками и осколками.
— Вот так, — удовлетворённо отдуваясь, произнёс. Михаил. Потом он обвёл удивлённым взглядом стол. — Смотри-ка, всё побили, ни одной бутылки не оставили.
— А они все пустые были, — спокойно ответил Васька.
— Это что ж, и выпить у нас больше нечего, — огорчённо заметил Михаил.
Васька Заяц смущённо потупился. Мишка взглянул на него и догадливо улыбнулся:
— Припрятал уже. А ну, раскрывай свою заначку.
— Так уж и заначку, — оскорбился Васька. — Отложил одну бутылку на завтра, на опохмелку.
— Давай сюда! — коротко приказал Мишка.
— В машине она. Сейчас принесу.
Он скоро вернулся с бутылкой, но очень озабоченный.
— Сматывать нужно отсюда поскорее, Михаил.
— А в чём дело?
— Хмырь какой-то возле машины крутился. Фонариком подсвечивал. Не иначе номер машины записывал. Шуганул я его. Хотел догнать, да где там.
— Так чего же ты испугался? Раз сбежал, значит, он один. А что он один может нам сделать?
— Я ж тебе говорю, что он номер нашей машины срисовывал!
— Ну и что?
Голос Михаила был совершенно спокоен, и Ваську стало раздражать, как это его не понимают. Его шофёрская душа всегда ожидала больших неприятностей после того, как запишут номер машины — это он уже давно знал по собственному опыту.
— Так ведь по номеру нас сразу найдут!
— Кого это нас? Эх ты, простачок! — снисходительно похлопал Курочкин Ваську по плечу. — Найдут хозяина, того, чья машина. Вот пусть с него и спрашивают, куда, с кем и зачем он ездил. А мы тут при чём?
Васька удивлённо посмотрел на него:
— И верно! Как это я сам не догадался!
— Верно-то верно, — прервал его восторги Михаил, — а сматываться, пожалуй, правда пора. Не до света же здесь сидеть. Выпьем разгонную — и домой.
Погрузились в машину без прежних шуток и смеха. Сказывалась усталость бессонной ночи. Девчата запели было какую-то песню, но сразу же смолкли. Машина снова покатила по косогору.
— Выезжай на ровную дорогу, — пробормотал Женька, устраиваясь поудобнее.
Усталость сморила его, и он не заметил, как задремал. Мерный шум мотора действовал усыпляюще. Сколько он проспал, Женька сказать бы не смог. Внезапно его резко бросило вперёд, затем назад и, наконец, скинуло на пол. Он упал на что-то мягкое, хрипло вздыхающее и охающее и догадался, что это был Мишка, сидевший с краю. Ему мигом вспомнилась обида за незаслуженный удар по лицу, и, сообразив, где должна быть голова Михаила, он с силой двинул туда локтем и по мгновенному вскрику догадался, что попал.
Кто-то из девчат ползком перебрался через них и открыл дверцу. Вслед за ней выбрался наружу и Женька. Машина съехала с дороги, задние колёса остались в кювете, а передние, перевалив через бугор, повисли над другой канавой. Машина прочно уселась на днище кузова. Вокруг машины, то заглядывая под неё, то пробуя раскачать, ходил Васька. Изо лба его сочилась кровь.
— Теперь её только трактором стянешь, — печально проговорил он, взглянув на Женьку.
Из машины вылез Мишка и, прихрамывая, направился к ним.
— Ты что ж это наделал, гнида вонючая! — закричал он на Ваську, приблизившись к ним.
Васька благоразумно отступил за машину.
— Занесло вот… Юзом пошла, — сбивчиво объяснил он.
— Занесло! Заснул, подлюка, за рулём, вот и занесло!
— Чего уж теперь поделаешь, — примирительно сказал Женька.
Михаилу, видимо, в аварии досталось больше всех. Он прихрамывал и, морщась, потирал левую руку.
— Тебе легко говорить, ты на меня падал, — ворчливо ответил Михаил. — А я на голый пол. Да ещё кто-то из девок мне каблуком в глаз саданул.
В сером сумраке рассвета Женька увидел, как опухает, заплывает Мишкин правый глаз, и сообразил, что Мишка принял его острый локоть за женский каблук.
«Вот так тебе, — мстительно подумал он. — Не будешь больше зря руки распускать!»