– Не заметил где-нибудь от нее записки в тот день? Я имею в виду 31 мая. Или ты записку позже нашел?
– Не было никакой записки. Я же не слепой. Увидел бы рано или поздно, наверное.
Посохин взял стакан, из которого пил Квасов, повертел его в руке и, налив из чайника немного воды, пополоскал. Воду он выплеснул через открытое окно на газон.
– Не вспомнишь в чем твоя жена, ну, в какой одежде в тот день пошла на пляж?
Квасов сделал глотательное движение.
– В тот день не знаю. А обычно она ходила в махровом коротком таком халате, чтобы ляжки были видны как можно больше. Она их еще с молодости любила показывать, да и сиськи тоже. Красивая была. Потом так и не отвыкла. У нее два халата пляжных было. Один белый, а другой голубой.
– В понедельник какого цвета халат она надела? – спросил Посохин. Наполнив стакан на треть водой, он сделал несколько глотков, а остатки снова выплеснул за окно.
– Не знаю. Я же говорю, что не видел, в чем она пошла. Надо посмотреть какой дома остался.
– А что за обувь на ней могла быть?
– Босоножки белые. С тонкими такими ремешками.
– Не сланцы?
– Она в итальянских босоножках всегда на пляж ходила. Любила понты всякие.
– Брала она с собой обычно часы или телефон на пляж? Может еще что-нибудь? Сумку, там?
– Телефон брала, но она его почти всегда выключала, когда на пляж шла. Включала только, когда назад возвращалась. Часы не брала. Ключи еще от калитки и от дома брала. У нее на связке все домашние ключи висели. А, на ней еще очки солнечные могли быть.
– Серьги она постоянно носила? У нее уши проколоты, но сережек на ней не было, когда мы ее нашли.
– Она, когда шла купаться, сережки всегда снимала. Дома, скорее всего, лежат. Надо посмотреть. Она как-то купалась, давно уже, и сережку одну потеряла. Золотую. После этого стала их снимать, если на пляж собиралась идти.
– Кошелек брала?
– Зачем? Что у нас на пляже можно покупать? У нас не курорт. Я ее кошелек на следующий день на веранде на столе нашел.
– Когда? Время.
– Утром. – Квасов немного помолчал. – А, нет! Получается тогда, не на следующий день, а в среду, первого числа. Во вторник мне не до этого было.
– Твоя жена его всегда на веранде оставляла, если шла на пляж?
– Не знаю, где она его оставляла. Но в ту среду я его на веранде нашел.
– Деньги в кошельке были?
– Были. На глаз девять тысяч с копейками. Точно не скажу. Я все не пересчитывал.
О деньгах Квасов говорил, как и обо всем остальном, с полнейшим равнодушием. Может причина крылась в его тяжелом самочувствии? Но выглядело все очень естественно. Посохин не ощущал никакого наигрыша.
– Она в сумку или в пакет все складывала, когда на пляж шла? Телефон, ключи…
– Нет. В халате карманы были. Два больших по бокам.
– У нее какой телефон был? Марка.
– «Нокиа».
– Модель?
– Не знаю. Говорила, что он почти тысячу баксов стоит. Большой такой, в алюминиевом корпусе.
– Ладно, Николай. Не буду скрывать, следователь склонен считать гибель твоей жены несчастным случаем. Повезло тебе, что этим делом Александр Петрович занимается. Человек он гуманный. Будешь сегодня спать в собственной постели.
– Спасибо, – безучастно поблагодарил Квасов.
– Не мне спасибо. Я пока еще над этим делом размышляю. Да и Карельский, между прочим, в твою невиновность до конца не уверовал. Человек он, конечно, добрый, но не лох. Хватка у него бульдожья.
– Дочка моя не приехала? – Николай второй раз за время допроса поднял глаза на майора. – Вы ей позвонили насчет матери? У меня в телефоне номер ее забит был. – Квасов стал ощупывать карманы. – Башка совсем никакая… Не помню…
– Успокойся. О смерти матери мы ей сообщили. Пока не приехала. Но, наверное, уже скоро будет. Телефон свой и ключи возьмешь на выходе у дежурного. Кстати, у жены в понедельник ты на ладонях не заметил никаких порезов?
– Нет. А что?
– И ладони у нее не были перебинтованы или пластырем заклеены?
– Нет, ничего такого не было. Я запомнил бы.
– Все, дуй домой, господин Квасов. Если надо будет, следователь тебя вызовет. Напоследок еще один вопрос. Можно?
– Ну?
– Твоя жена завещания не оставляла?
– …Не знаю. Зачем ей? Она не болела, так уж, чтобы совсем. Не, не думаю. Зачем ей?
– А ты позвони в нотариальную контору. Возьми трубку. – Посохин подвинул телефонный аппарат на край стола. – Номер я сам наберу.
– А что говорить?
Квасов поднял трубку и теперь держал ее так, словно хотел ударить ею майора по голове.
Посохин по памяти набрал пять цифр. Нажимая кнопки, он то и дело поглядывал на Николая. Доверия к нему майор не испытывал.