– А в ограблении ювелирного салона он участвовал?
– Естественно. Из его пистолета и был ранен охранник. Но сам он говорит, что пистолет нашел у Квасовой. Она, якобы, хранила его в погребе. Кстати, я сфотографировал этого упыря, чтобы вы на него полюбовались.
Посохин достал телефон и вывел снимок на экран.
– Как он вам? – спросил майор, протягивая Рыбаковой мобильник.
Валентина Васильевна всмотрелась в лицо убийцы.
– Типаж злого голливудского ковбоя. Спиной к такому лучше не поворачиваться. А что у него на левой скуле? Шрам?
– Да. На зоне авторитет зарабатывал. В больничке даже лежал. Заточенным гвоздем ткнули.
– Почему-то про шрам никто из свидетелей и не вспомнил. Примета все-таки.
– Он не настолько бросается в глаза. Да и видели они Кисленко издалека. И Горобцова, и девчонка Смазневых. Но опознали они его сразу. Я и не надеялся. А вот перед гражданином Приговым пришлось извиняться.
Рыбакова вернула телефон майору.
– А Кисленко спросили, как он узнал, что золото у Квасовой?
– Уважаемая Валентина Васильевна, вы думаете, что когда из уст Карельского этот вопрос прозвучал, наш Максимка впал в ступор? Он стал рассказывать, что Печенкин три года назад пытался уговорить его пойти вместе с ним на гоп-стоп ювелирного, но он категорически отказался. А по ходу разговора, мол, Печенкин проговорился, что сеструха его тоже в деле. И именно ей они передадут золото и оружие после налета, а сами будут отрываться налегке. И если их повяжут, то золото все равно ментам не достанется.
– Хорошо!
– Да, мальчик не прост. Кстати, это Кисленко подкинул кошелек убитой Николаю. Чтобы тот ушел в запой, а он в это время мог бы спокойно пошарить в доме. Сам поведал. Наверное, чтобы показать, какой он умный.
– А про расписку Баталина он что-нибудь рассказал?
– Ни слова. У Баталина он, оказывается, два месяца работал на посевной и тот, по словам родителей, обсчитал его на семь тысяч. Подкинув расписку Баталину, Кисленко, конечно, хотел в первую очередь отвести от себя подозрения, ну, и заодно отомстил жадному капиталисту.
– На диктофон что-нибудь записалось?
– Да. Запись неплохая получилась. Этот умник ее прослушал и даже бровью не повел. Сказал, что гнал пургу. Хотел мужика на понт взять.
– Письмо Квасовой его тоже никак не тронуло?
– Спокоен был абсолютно. Говорит, мало ли что тетке могло померещиться. Не угрожал он Квасовой. Оговорила она его, чтобы убрать с дороги и все золото забрать себе. По той же причине и ограбление в ювелирном туда приплела. Ушлый тип. Будь на свободе Печенкин, он и его не побоялся бы кинуть, а то и замочил бы.
– Да-а. Пожизненное ему, конечно, не светит?
– Смеетесь, Валентина Васильевна? В каком времени вы живете? Главное – неотвратимость! А о соответствии наказания уголовному деянию почти никто и не вспоминает. Только первому без второго грош цена. Душегубы завтра в очередь выстроятся для отбывания наказания, если мы сейчас объявим, что за убийство будут карать двухчасовым стоянием в углу. Все понесут наказание. Все! Только какой в этом будет смысл?
– И сколько ему дадут?
– Какой Кисленко получит срок, зависит от того, сумеем ли мы в суде доказать, что убийство с его стороны было умышленным. Ладно, перестаем говорить за столом о нехороших людях и портить себе аппетит. Приступим к трапезе. Да, Валентина Васильевна? Не зря же Карен так старался.
– Приступим. Когда еще доведется отведать столь изысканных блюд.
– Вы думаете это наше с вами первое и последнее удачное расследование?
– Я думаю, вам придется держать ответ перед женой за этот наш кутеж.
– А я ее сейчас приглашу к нашему праздничному столу и погашу конфликт в зародыше! – воскликнул Посохин, доставая мобильник. – Привет, мой нежный пупсик! Скажи, ты знаешь, что такое лагмаджо? А шакар-лохум? Нет? А хочешь узнать?