— Не особенно, — процедила Мелоди, которая не считала свою женскую щепетильность поводом для шуток. — Так ты оставишь меня, наконец? — буквально потребовала она, приняв воинственную позу.
— О да, конечно, — отступил на несколько шагов Джон, отпустив ее локоть. — И не забывай, я здесь. Так… на всякий случай.
— Никакого случая не будет, — решительно сказала она. — Можешь идти, и вообще, будет лучше, если ты отправишься по своим делам, каковых, я уверена, предостаточно.
— Не забывай, что я профессиональный спасатель. Сейчас мое дело — это ты, Мелоди! — заявил Джон.
Лицо Мелоди сначала озарилось белозубой улыбкой. А в следующее мгновение она уже залилась своим бесподобным журчащим смехом.
— Ладно, Джон. Как хочешь, — произнесла она и закрылась в ванной.
Джон опустился в кресло недалеко от двери. Вскоре он услышал приглушенный шум воды, бьющей о дно душевой кабинки. У него на сердце было тепло от ее смеха, который все еще звучал звонким отголоском у него в голове.
Норт просунул ноги в спальный мешок и расположился прямо на полу. Именно таким образом он решил заночевать у Мелоди, предварительно убедив упрямую девушку, что без его дружеской поддержки ей в процессе выздоровления не обойтись.
Когда Мелоди поняла, что спорить бессмысленно, она предпочла согласиться с доводами Джона, тем более что собственные мотивы отказа ей самой показались недостаточно убедительными. Словесный, поединок исчерпал себя.
Джон уже почти уснул, но тут до его слуха донеслись характерные звуки цоканья собачьих когтей по полу. Джон разлепил глаза, когда мохнатые лапы приблизились непосредственно к его голове. Отвернув край спального мешка, он уткнулся лицом в морду Эйса, который энергично его обнюхивал.
Состоялся довольно продолжительный поединок взглядов. Джон и прежде знал, что Эйс относится к нему с настороженностью, в отличие от Чили, с которым руководитель службы спасения уже успел сработаться.
Мелоди была для Эйса единственным авторитетом, других пес не признавал. В этом не было ревности, просто так его воспитали. Служба и связанный с нею долг были для Эйса основными в жизни. А это не предусматривало легкомыслия в обращении с посторонними. Доверие этой собаки можно было заслужить лишь реальными делами. Эйс был редчайшим образцом неподкупности.
Изучив гостя на предмет безвредности, Эйс удалился.
Теперь Джон смог вздохнуть с облегчением. Пообщавшись с Мелоди, он очень хотел нравиться не только ей, но и ее четвероногим подопечным. Однако очень быстро понял, что и то и другое — одинаково сложно. Ни Мелоди, ни ее собаки не демонстрировали никакого желания пустить его в свой мир.
Ближе к середине недели Мелоди была готова взорваться. Джон Норт планомерно осваивался в ее доме и чувствовал себя почти что хозяином. Мало того, что он стремительно экспроприировал ее функции, но и полностью вошел в доверие к тем собакам, что жили у нее на пансионе, включая сверхподозрительного колли.
Каким-то чудом Джон успевал все. Выполнять свою работу в городском офисе, обеспечивать дом провизией, обслуживать временно бездействующую Мелоди, заниматься ее домом, ухаживать за питомцами.
Мелоди еще никогда ни с кем не делила дело своей жизни. Она не знала, как воспринимать такую готовность Джона быть с ней во всем заодно.
А кроме этого, она буквально изнывала от безделья. Ей еще ни разу не приходилось так долго пребывать вне работы.
Девушка тоскливо сидела за туалетным столиком и глядела на семейную фотографию в красивой рамке. Счастливая семья. Отец в военной форме, мама, Джейкоб и она сама много лет назад.
Мелоди скучала по своей семье, по временам беззаботной юности. По Джейкобу, которому так легко удавалось рассмешить ее, строя забавные дразнящие рожицы не хуже признанных комиков Голливуда. По маме, которая была единственным ее настоящим другом и научила ее всему. А еще была удивительно терпеливой, трепетной, нежной.
Отца Мелоди любила самозабвенно. Отец был ее героем, абсолютным эталоном мужественности, мужской красоты, ума и силы. Для нее он являлся совершенным идеалом мужчины.
Убийца не пощадил никого, расстрелял всех, всю семью. После того рокового дня девушке на память остались только шрам после операции на головном мозге, длительная кома в несколько месяцев, тяжелый и затяжной восстановительный период, боль и одиночество.
Вспоминая о погибшей семье, Мелоди инстинктивно ощупывала тугой рубец.
Час спустя появился Джон Норт с лэптопом подмышкой и стопкой бумаг. Он расположился в ее гостиной и принялся работать.