У Олега Куваева в «Доме для бродяг»:
«На ночевку я остановился чуть ниже, где начинались скалы. В скалах торчали желваки конкреций, я тоже их машинально отметил, когда натягивал палатку…
В конкрециях вполне могли быть аметисты, как в знаменитом месте невдалеке от Магадана… А утром при ярком солнце пошел к подножию скал, чтобы посмотреть, не вывалились ли конкреции, потому что лезть на скалы было рискованно».
Рискованно — это еще мягко сказано. Практически на стенку залезть невозможно.
С нашего берега реки (скалы были на противоположном) мы заметили в скале пещеру. И решено было обследовать и пещеру, и всю эту линию обнажений. Пересекали реку дольше обычного — тут сильное течение на стремнине. Очевидно, в полную воду здесь третий прижим.
Темно и неуютно у подножия. Вход в скалу — на высоте трех-четырех метров. Чайки, речные ласточки и какие-то неизвестные маленькие черные птички при нашем приближении покидают свои места, кое-где в воду сыплются маленькие камешки. А если сейчас в лодку свалится булыжник с высоты в сто метров?
Я решил лезть в пещеру. Лезть нужно прямо с лодки, даже узенькой полоски пляжа тут нет — сразу вода и скалы.
Лезу осторожно, альпинистских навыков у меня никаких, каждый выступ и расщелину приходится сначала основательно пробовать на крепость, прижимаюсь всем телом к камням, лезть в резиновых сапогах очень неудобно.
Наконец я в пещере. Она невелика — метров пять в длину. Вся в птичьем помете и в яичной скорлупе. Возможно, здесь был птичий детский сад.
Интересного мало. Выползаю из пещеры, ребята внизу держатся за камни, чтобы не унесло лодки и чтобы при спуске, если мне придется сорваться, я упал в лодку, а не в воду или на камни. Спускаться страшновато, и я тихо переговариваюсь с ребятами, пока выискиваю трассу спуска. И тут замечаю одну конкрецию, вторую, третью! Вернее, все это были половинки «бомбочек», те, что остались в скалах, а другие половинки отлетели и навечно остались на дне. Выковырять эти друзы (каждая из них примерно в два кулака и края вровень со скалой) невозможно, когда ты думаешь прежде всего, как бы не свалиться в воду. Вот если бы укрепить какую-нибудь люльку!
До одного-двух образцов еще можно дотянуться, а до остальных, как говорится, близок локоть, да не укусишь.
Тем более обидно это, что сложены друзки не из аметистов, а из густо-черных кристаллов, скорее раухтопазов, а в одном месте я видел щетку морионов. Аметисты, конечно, тоже должны быть, ведь в природе они встречаются относительно чаще.
…Мы продолжаем путешествие, идем уже несколько дней и с радостью убеждаемся, втайне друг от друга, что у нас полная психологическая совместимость.
Сергей Бурасовский в своей лодке — как старый английский капитан на мостике дряхлого брига. Он не расстается с короткой трубкой — настоящий «Бриар». «Бриар-гарантия»! Легкий домик «Нептуна» плывет над водой, Сергей не спеша поправляет лодку на течении веслами, смотрит внимательно, нет ли зверя или коряги впереди. У него на груди собственной конструкции телевик да к нему еще два зарубежных фотоаппарата — один для широкой пленки, второй — для слайдов, а тот аппарат, третий, с телевиком, заряжен узкой черно-белой пленкой. Фотолетопись путешествия нам гарантирована.
По утрам после завтрака, когда составляем план на день перед выходом в маршрут, я достаю компас, а в нем, кроме всего прочего, большое зеркало. Выглядим мы страшновато. Лица почернели и опухли от солнца и комаров, носы облезли, неухоженные бороды. А вдруг встретим людей? И как на нас посмотрят в поселке? А вдруг случайная таежная амазонка пригласит Сережу на танцы в сельский клуб? Сережу, мне думается, это обстоятельство несколько удручает, так как к своей внешности он относится с уважением и, глядя в зеркало компаса, иногда таинственно и печально вздыхает.
Сережа принципиально не носит накомарника. Мы же с Володей в накомарниках даже спим, хотя и забираемся в палатку. Сережа с нами в палатке не спит. Он ставит отдельно марлевый полог, устраивается с вызывающей роскошью, ему не жарко, он может спать, раздевшись донага, мы ему завидуем и поручаем во время сна следить сквозь марлю за лагерем, за лодками и нашей палаткой, вообще — не храпеть и проявлять бдительность.