Здесь перекрещивались пути чукчей и эвенов. И неподалеку было священное место эвенов, его чукчи обходили. Эвены хранили там коготь громадной птицы-духа.
Я видел этот коготь. К птице он не имел никакого отношения. Это был рог ископаемого шерстистого носорога, который эвены принимали за коготь священной птицы. Но я никому ничего не говорил — не надо разочаровывать людей, живущих не по твоему уставу. Я и Керго не сказал о том, что был в местах поклонения эвенов.
Три дня гостили мы у оленеводов. Им надо откочевывать дальше, а нам возвращаться на север. Да и чего тужить — трех дней вполне хватило. И в последний день вечером увидел я стариков, сидящих вокруг пня, а на пне небольшая коричневая лягушка. У каждого в руке был нож. Последовательно по кругу старики расчленили лягушку.
— Тебе нельзя, — тихо, но строго сказал Керго, и я ушел с глаз подальше. Но сам Керго был в числе тех, кто сидел вокруг пня.
Потом он мне рассказал, что это старинное южное гаданье. У лягушки почти нет крови. Так вот, с чьим ударом выступит капелька крови, тому в скором времени уходить в мир иной, к верхним людям. Круг идет до первой крови. Как только выступит капля — остальные бросают ножи. Это может быть и с первым ударом, и с последним, а иногда тушку лягушки выбрасывают, не доводя дело до конца — когда нет крови и дальше продолжать страшно.
В тот раз выпало на Илеле.
— А где сейчас старик Илеле? — спросил я Керго.
— Умер, — спокойно ответил он, словно это произошло давным-давно.
По моим расчетам лягушек там водиться не должно, наверно, совсем к югу уходили — как знать? А у старика я не спросил. И забыл про южное гаданье, да вот август напомнил, сейчас тоже время каанматгыргын.
Праздник забоя прошел, пастухи ушли. Только я у Керго совсем по другому делу. Но он действительно бывший шаман, и какая-то чертовщина все-таки еще владеет им, он угадывает мои мысли и посмеивается. И я решаю вывести его на чистую воду и спрашиваю в лоб, зная, что молчать или обманывать он не будет.
— Ты знал Алитета?
— Да.
— И Коравье, его отца?
— И отца…
— А сколько Давал Коравье американцу Чарли, торговцу. Сколько давал за винчестер?
— Восемь песцов… — вспомнил Керго, — трех лисиц… пыжика много — десять или двенадцать…
— А Алитет? Сколько Алитет отдал Чарли за вельбот?
— Шесть шкур белого медведя… — думает Керго, — и еще два мешка песцовых и лисьих шкур… и еще много-много клыков… от моржа.
— А отец Алитета шаманил?
— Да… Коравье большой шаман был…
— Как Керго? — смеюсь я.
— Нет, — качает головой Керго, — я еще не умел…
— Потому что не знал Наягнека?
— Наягнек!.. — И лицо Керго выражает удивление. Наверное, он поразился, что Наягнека еще помнят. Вот и я, не имеющий к нему никакого отношения, все же знаю о Наягнеке.
— Наягнек, о! — только и повторил старик.
И задумался. Потом сказал:
— Он знал силу… знал душу… знал, из чего человек…
— Ты его на той стороне пролива встречал? — спросил я.
— Мне отец рассказывал, как я видел Наягнека… и встречался с ним… в Америке… мы оба были там… потом сюда приехали… я не помню Великого Заклинателя, но отец говорил, он разговаривал со мной… мал я был, не помню… хорошо разговаривал… Коравье это не понравилось, когда узнал…
— А-а… — догадался я. — Наягнек, наверное, тебя благословил, а Коравье ревновать стал… дело ясное.
— Не знаю, — признался Керго.
— А кто из вас сильней — ты, Коравье или Наягнек?
— Наягнек — Великий… Зачем спрашиваешь? Я не спрашиваю, зачем ты пришел?
Я смущаюсь и молчу.
— Ты ищешь Эмуль. Ее нет, она на побережье… Скоро придет… оттуда, — он показал рукой на восток. — Туда ушла на вельботе… Скоро вельботы придут. Каждый год ты приходишь, зачем? — лукаво улыбается старик. — Дом твой далеко, а ты приходишь?
— Мы тут работаем неподалеку.
— В прошлом году не работали и в позапрошлом не работали, а ты приходил.
— Не работали, — соглашаюсь я. — Передай Эми, что я приходил.
— Она и так узнает.
— Откуда?
— Имаклик скажет, — кивнул он в сторону старухи. — Женщины…
— Понятно. Пусть скажет. Я к ней приходил, к Эми.
— Ты не увезешь Эмуль?
— Нет… одна жена у меня была, — смеюсь я.
— Ну и что… Вам же можно… много, — намекает он на мое татарское происхождение.
— А вам? — намекаю ему на его прошлое.
Легкая улыбка вспыхнула вдруг на его лице и затерялась в морщинах.
— Не увози, — серьезно сказал старик.