— Мы убьем его обязательно, — успокаиваю я старика.
Старик кивает головой. Спрашивает:
— Поедем вместе?
— Конечно!
— Завтра, — говорит Утоюк. — Я следы видел. Догоним!
— Хорошо.
Вот мы и помирились, теперь у нас общая забота. Теперь можно долго пить чай и выкладывать все новости с момента последней нашей встречи.
— Ты долго не приезжал, — начинает Утоюк и ждет.
— Я был в отпуске, в Хабаровске. Только чуть дальше. На берегу реки. В тайге.
— Охотился?
— Отдыхал. Рыбу ловил. Немножко стрелял. Видишь, поправился как! — И я хлопаю себя по животу.
Утоюк смеется.
Больше всех разговоров любил старик рассказы про охоту на зверей и птиц, которых он никогда не видел, на которых сам не охотился. Он выписывает журнал «Охота и охотничье хозяйство», но по-русски не читает, а редкие его гости знают, что на второй день их жизни в избушке старик достанет комплекты журнала и попросит почитать вслух те страницы, на которых фотографии и рисунки невиданных зверей.
Меня старик любит за то, что во время чтения я часто отвлекаюсь и скучную специальную статью расцвечиваю придуманными подробностями из других, когда-то читанных книжек и историй. Я даже подозреваю, что однажды он одну и ту же статью дал читать нескольким, и теперь его выбор остановился на мне, и мне читать приходится больше, чем остальным.
Но сегодня я читать не буду. У меня есть что рассказать. Я провел отпуск в тайге, где Утоюк никогда не был, и ему многое будет интересно. И про токующего глухаря, и про самую вкусную рыбу в мире — калугу, и про драку лосей, и про черепах в зоомагазине — сто штук в одной ванной.
Утоюк думает о медведе.
— Мы пойдем к нему завтра? — еще раз перед сном спрашивает он.
— Пойдем.
— Ты будешь стрелять, — говорит старик. Это значит — он мне его дарит.
День полон солнца, но морозен. Все-таки скоро весна. Неотвратимость ее в звоне ломких стекляшек наста, в слепящей белизне торосов, в особом запахе ветра, когда он идет оттуда, с океана. Наши капканы в море, в торосах. Мы уже сняли двух песцов.
Собаки идут хорошо, у нас и у них хорошее настроение.
— Скоро кончится сезон, — говорит Утоюк.
Я знаю, на что он намекает. Скоро кончится время охоты на песцов, к нему приедут гости — Тымкувье приедет, председатель пришлет вездеход, и сам, наверно, приедет, приедут чукчи с других дальних участков, и состоится праздник окончания охоты. В прошлом году я был на таком празднике. К нему готовятся загодя, как только приходит вездеход или трактор с продуктами на сезон, как только добывается первый песец.
У первого песца Утоюк отрезает хвост, ушки, лапки. Можно и целиком его оставить — это не меняет дела. Из ящика с чаем оставляется первая плитка чаю, из других ящиков — первая банка сгущенного молока, первая пачка сахару, из туши оленя — первый кусок, ляжка. И все это хранится до окончания охоты. Хранятся и черепа всех добытых песцов. Черепа расставляются на снегу в треугольник, как шары на бильярдном столе, во главе этого треугольника череп песца, который пришел в капкан первым. Его зубы смазывают жиром, на остальные кидают кусочки мяса. И капканы, которые работали в этом сезоне, лежат в отдельной куче. На них тоже кидаются кусочки мяса. Горит небольшой костерок, на нем готовится чай и еда.
В стороне гости выставляют в линию свои подарки — ставить можно все, что ты решил подарить: консервы, отрез на камлейку, связку кожаных ремней, нерпичью шкуру, что-нибудь из посуды, — любое.
Участники соревнований бегут до мыса и обратно, финиш у черты с подарками, и каждый подбежавший хватает то, что ему понравилось, но ни в коем случае не то, что поставил сам. В этих соревнованиях проигравших не бывает — каждому достается приз.
Потом, когда все всласть прокомментировали бега, воздав должное первому и успокоив последнего («ты бы тоже пришел первым, если бы не запнулся на старте, если бы перепрыгнул плавник, а не обегал его, если бы…» и так далее — все великодушно отыскивают тысячу причин), начинаются соревнования по стрельбе. В них могут принимать участие и женщины.
После соревнований трапеза.
В прошлом году Утоюк приковылял последним. И мой приз — бутылка «Старки» досталась Тымкувье. Я прибежал предпоследним, мне достался песец, его выставил Тымкувье. У меня было время отдышаться, а старик все еще бежал. На снегу стоял последний приз — термос.
Я вытащил из рюкзака флягу и поставил рядом. Когда Утоюк пришел к финишу, он в растерянности остановился. Он один, а подарка два. Что делать? Но кругом был веселый галдеж, все кричали, чтобы он брал термос, и Утоюк взял… флягу.