Вошел Андерсон с экстренным выпуском «Вечернего горна» и подал его сэру Филиппу. На первой полосе был заголовок крупными буквами:
УБИЙСТВО ЛОРДА КОМСТОКА.
ЧТО ИЗВЕСТНО ПОЛИЦИИ?
Сэр Филипп прочитал. Далее помещался приукрашенный отчет Миллса. Затем редакционная статья «Нашего известного эксперта-криминалиста»:
Невзирая на факт, что в момент совершения ужасного преступления в Хорсли-лодж находился помощник комиссара столичной полиции – офицер, возглавляющий наш смехотворно некомпетентный отдел уголовных расследований, – пока нет и надежды на арест кого-либо. Британская общественность, привыкшая к многочисленным похожим промахам, вероятно, не увидит в этом ничего необычного. Но мы рискнем задать вопрос: что делал помощник комиссара в Хорсли-лодж? Мы со всей ответственностью можем заявить, что ему не было назначено к лорду Комстоку, более того, его появление там стало полнейшей неожиданностью. Возможно, этот визит был нанесен с самыми невинными намерениями. Но мы снова призываем министра внутренних дел настоять на проведении досконального расследования обстоятельств незаинтересованной стороной. Совершенно очевидно, что отдел уголовных расследований проявил предвзятость, поскольку его глава выступает действующим лицом данной драмы. Только самое беспристрастное расследование разрешит загадку жестокого преступления.
Лицо сэра Филиппа ничем не выдало его эмоций, когда он передавал газету комиссару.
– Ну, Хэмптон, что вы на это скажете? – произнес он.
Просмотрев статью, комиссар нахмурился:
– Похоже, кампания Комстока пережила его.
– Кампания кампанией, но Литлтону придется дать исчерпывающее объяснение своему визиту в Хорсли-лодж, – заметил сэр Филипп. – Говоря словами автора, что он там делал? Нам известно, что его страшно возмущали нападки Комстока на Скотленд-Ярд. Да и несколько всплывших деталей выставляют его поступки не в самом выгодном свете. И остается тот неприглядный факт, что Комстока убили.
Смысл слов сэра Филиппа нельзя было истолковать превратно. Но комиссар, как бы ни негодовал на объяснение Литлтоном собственных поступков, не собирался покорно признавать его вину. Нет, он не считал это невозможным. Литлтон славился своим упрямством. Было очевидно, что, сойдись они с Комстоком хотя бы на минуту, сразу возникла бы бурная перепалка, а учитывая их характеры, могло бы дойти и до рукоприкладства. Но едва ли Литлтон хладнокровно застрелил Комстока. Вот только если сам Комсток угрожал ему пистолетом, найденным у него на столе…
Нет, нежелание комиссара признавать возможность, что его помощник совершил убийство, основывалось не на убеждении, а скорее на понимании того, какой скандал разразится, если выдвинут подобное предположение. Ведь если помощник комиссара лондонской полиции способен на убийство, нападки Комстока на это ведомство оправданны. Ради чести подотчетного ему ведомства нельзя допустить, чтобы хотя бы тень официального подозрения легла на репутацию его подчиненного.
– Простите мне такие слова, сэр, но нелепо предполагать, будто Литлтон может быть как-то замешан в преступлении, – сухо промолвил он. – Я вполне допускаю, что он человек импульсивный и пойдет на что угодно, лишь бы защитить своих коллег от нападок извне. Однако любой, кто знает его, не поверит, что он опустится до убийства. Главный констебль Шоуфорд, который многие годы работал с ним бок о бок, подтвердит мои слова.
– Хоть сейчас, сэр! – храбро воскликнул тот. – Я бы скорее самого себя заподозрил, чем Литлтона.
– Esprit de corps[2] офицеров вашего ведомства воистину трогателен, Хэмптон, – сухо возразил сэр Филипп. – Или говоря приземленно, они скорее умрут, чем выдадут друг друга. Каких трудов мне стоило извлечь из них факты о втором пистолете! Если настаиваете, что Литлтон невиновен, кого предлагаете на его место?
– Мне бы хотелось указать, что ответы сэра Чарлза Хоуп-Фэрвезера на ваши вопросы едва ли были удовлетворительными, – ровно заметил комиссар.
– Хоуп-Фэрвезер! Признаю, кое-какие политики далеко не ангелы, но они, как правило, не склонны убивать собственными руками. И вообще, чего ради Хоуп-Фэрвезеру убивать Комстока?
– На свете немало людей, которые по различным причинам обрадуются, узнав о его кончине. Он был из тех, кто наживает себе врагов. Его отношения с женщинами пользуются дурной славой. А в ряде случаев были просто скандальными. И с Хоуп-Фэрвезером в Хорсли-лодж находилась женщина, чье имя он отказывается раскрыть.