Банк Антинари, в отношении которого у доктора Вентури возникли подозрения, помещался в старинном величественном Палаццо в сердце Милана. Джулия избегала это здание. Она была дочь владельца, наследница трона, и все считали своим долгом при встрече выражать ей глубокое почтение. Ей это не нравилось.
Однако в то утро ее привело туда любопытство, оказавшееся сильнее, чем чувство некоторого неудобства. Джулия быстрым шагом пересекла облицованный мрамором просторный вестибюль, поднялась на один марш лестницы и прошла мимо сурового швейцара в кабинет отца.
Банкир был удивлен, но очень обрадован этим неожиданным визитом. Он обнял дочь, не скрывая радости. Хотел усадить ее в свое кресло.
— Я надеюсь, — сказал он, — в скором времени уступить это кресло тебе и отправиться на пенсию.
— Я в нем чувствую себя совершенно не на месте, — возразила Джулия, поймав суровый взгляд деда, который смотрел на нее с выполненного маслом портрета, висевшего позади огромного письменного стола.
— Чем обязан такому приятному сюрпризу? — спросил отец.
Девушка приняла серьезный вид.
— Мне не дает покоя один вопрос.
— Слушаю тебя, дорогая.
— Я хотела бы знать, как могли принять полис от этого Вивиани.
— Вивиани? — Это имя ничего не говорило банкиру.
— У убитого тюремного сторожа был страховой полис Международной компании.
— Первый раз слышу.
Джулия взглянула на отца, пытаясь понять, не лжет ли он. Но его удивление казалось неподдельным. Она продолжала:
— Я узнала, что у этого человека была раковая опухоль, но его все-таки застраховали на пятьсот миллионов. Как такое могло произойти?
Отец пообещал это выяснить. Как только дочь ушла, он вызвал Алесси.
— Мне эта история совершенно не нравится, — сказал он. — Даже моя дочь знает про этот чертов полис, представляю, что будет, если им заинтересуется полиция.
— Мы были вынуждены так поступить, — цинично ответил Алесси. — Нам нужен был человек, который заткнул бы рот Лаудео. Этот сумасшедший собирался все выложить. Ты должен быть мне благодарен, ведь он угрожал назвать и твою фамилию.
Банкир вскочил из-за стола. Он закричал, и в его голосе прозвучали визгливые нотки:
— Мою фамилию? Я не имею абсолютно никакого отношения к этому грязному делу. Я был против с первой же минуты!
— Но это грязное дело — единственный шанс спасти банк и спастись тебе самому. Потому что, если пойдет ко дну банк, погибнешь и ты.
— Вот и хорошо!
Алесси старался остаться невозмутимым, используя свой дар убеждать собеседника.
— Ну, подумай сам, — спокойно начал он. — Банк гарантирует финансовое обеспечение сделки, и страна, которая покупает оружие, помещает огромные капиталы в наш филиал в Гонконге. Операция чистая, спокойная. И нам удается спасти и отделение в Гонконге, и все остальное.
— Нет, эта операция не чистая. Мы позволяем агрессивному государству приобретать оружие на подпольном рынке. А для чего ему нужно это оружие? Чтобы развязать войну, напасть на другую страну.
— Да не будь ты таким чувствительным! — Алесси начал терять терпение. — Ты уж меня извини, но ты не в том положении, чтобы позволять себе угрызения совести.
— Да, у меня еще осталась совесть. — Нервное напряжение Антинари достигло предела, он изо всех сил вцепился руками в край письменного стола. — Я советую не настаивать и хочу, чтобы ты знал: у меня тоже есть кое-какие аргументы против тебя.
Алесси взвился, как змея, и выпустил весь свой яд:
— Ты ни на что не способен, ты — жалкое, бесхарактерное ничтожество! Если бы не я, твой распрекрасный банк давно бы прогорел, А ты еще смеешь мне угрожать!
Он вскочил, собрал с письменного стола пачку бумаг и аккуратно уложил их в папку. Направляясь к двери, он обернулся и бросил в лицо Антинари предостережение, от которого могла застыть в жилах кровь:
— Если не хочешь плохо кончить, рекомендую тебе подписать этот документ.
Кто хорошо понимал, в какое безвыходное положение попал банк, так это Берт. Вернувшись из Базеля, он пригласил к себе Каттани, чтобы поделиться с ним последними новостями.
Они сидели вокруг стола вместе с Длинным Бобом и Чарли — Расплющенным Носом.
— Слушай меня внимательно, — сказал Берт, обращаясь к Каттани. Он взял из вазы яблоко: — Допустим, это яблоко стоит один миллиард. Однако я продаю его Чарли за два миллиарда.