Коррадо тоже его увидел. Несколько секунд они пристально глядели друг на друга. Взгляды были так напряжены, что, казалось, вот-вот посыплются искры. Они впервые встретились после процесса, на котором суд не поверил обвинениям, выдвинутым Каттани.
Первым заговорил Терразини.
— Не могу сказать, что счастлив видеть вас, комиссар.
— Я уже больше не комиссар. А вы все еще адвокат?
— Разумеется.
— Вот что творится в этой стране…
Терразини отвел от него взгляд. Каттани продолжал:
— Как это вы очутились в этих краях?
— Дела.
— Наверное, все те же, что обычно?
Терразини по характеру не был вспыльчив, но стал терять терпение.
— Каттани, я не желаю больше видеть вашу физиономию, — нахмурившись произнес он.
— А я вашу. Она мне и так снится по ночам.
— Уж не знаю, могу ли считать это за честь, — усмехнулся Терразини.
— Рассматривайте как грозящую вам опасность. Если наши дороги еще когда-нибудь пересекутся…
— К счастью для вас, этого, надеюсь, не произойдет, — прервал его Терразини, все больше приходя в ярость. — За последнее время я изменился. У меня уже нет былого терпения.
— Да, я вижу, вы действительно немножко нервничаете.
— А вы что тут делаете? — Терразини подмигнул в сторону Джулии. — Теперь охотитесь за приданым?
— Нет, я по-прежнему охочусь на таких хищников, как вы.
Терразини потерял над собой контроль и взорвался:
— С меня хватит, — прорычал он сквозь зубы. — Перестаньте вертеться у меня под ногами, не то я вас раздавлю, как насекомое.
Он яростно хватил кулаком по столу и поспешно направился к выходу.
Оставшись один, Каттани увидел за стеклянной стеной банкира, который представлял внучке группу знакомых. Через несколько минут старик вернулся к столику, а Джулия еще продолжала с кем-то болтать.
— Что вы наделали? — воскликнул старик. — Вы мне спугнули Терразини!
Коррадо притворился, что не слышал. Он сказал:
— Я не люблю, когда за мной шпионят. Зачем вы приставили ко мне этих двух типов?
— Ради Джулии. Я хочу быть спокоен. После самоубийства моего сына я за нее волнуюсь…
— Ваш сын, — прервал его Каттани, — вовсе не самоубийца. Его убили.
Старик остался бесстрастен, как статуя. Каттани вынул из кармана телекс, который взял на Семио, и показал ему.
— Какое там самоубийство. Поглядите на это, он совсем не думал о смерти. Он собирался уехать за границу.
Костлявые руки Николо нервно мяли бумажный листок. Однако он продолжал хранить молчание, и Каттани продолжил:
— И я даже знаю, кто его убил. Это сделал Алесси.
Старик, широко раскрыв глаза, возмутился.
— Да как вы только можете говорить подобные глупости?
Каттани безжалостно продолжал обрушивать на него все новые подробности.
— Ваш сын противился заключению крупной сделки. И Алесси позаботился его убрать, чтобы не мешал.
— Вы сами не знаете, что несете. Алесси — преданнейший человек.
— Кому он предан? Только самому себе. — Каттани слегка опирался на стол и вглядывался в окаменевшее лицо старика. — Я уверен, что вам прекрасно известны обстоятельства смерти вашего сына. Вы знаете, это сделал Алесси, но молчите, потому что вы с ним одного поля ягода. Превыше всего дело. Деньги. Вы люди, в которых не осталось ничего человеческого. Вы убили собственные чувства, убрали все тормоза. И называете это реалистическим взглядом на жизнь. Надо быть реалистами, смотреть в самую суть — твердите вы. Но сердца ваши давно пусты.
— Вы кончили свою проповедь? Неужели вы думаете, что я сидел бы сложа руки, если бы знал, что мой сын был убит?
— А вы и не сидите сложа руки, — спокойно возразил Каттани. — Вы вызвали к себе адвоката Терразини. И если мне еще не изменило мое чутье, Алесси ждут серьезные неприятности.
Чемоданчик
— Прошу вас, проходите.
Офис профессора Маттинеры в Риме был облицован деревом. Идя за указывавшим дорогу секретарем, Дино Алесси пытался определить стоявший в воздухе запах — он был ему знаком и при каждом посещении раздражал: смесь резких духов одной из секретарш, аромата крепкого трубочного табака и запахов мелких экзотических животных, которых адвокат Маттинера повсюду — в комнатах и коридоре — держал в клетках.
— Пожалуйста, сюда, — указал секретарь.
Алесси вошел в комнату, где никого не было. Секретарь прикрыл за собой дверь. Дино сел и кресло и положил «дипломат» на колени. Нежно погладил его, словно дорогую сердцу реликвию. Потом раскрыл, потрогал наполнявшие чемоданчик хрустящие пачки денег и вновь закрыл.