— Нет, все-таки кое-что вы в силах предпринять, — продолжал настаивать он. — Вы можете мне помочь. — Он подошел к стоявшему на письменном столе телефону, снял трубку и протянул ее Тарсони. — Позвоните Маттинере и пригласите его к себе домой. Вот это вы можете сделать!
Поздним вечером Маттинера сел в такси и дал адрес депутата Тарсони. Улицы столицы были почти пустынны. Лампы с рефлекторами подсвечивали неярким розоватым светом памятники древнего Рима, мимо которых равнодушно спешили редкие прохожие.
Калитка виллы Тарсони была открыта. Профессор прошел по мощенной камнем дорожке и остановился перед неплотно прикрытой входной дверью.
Он заглянул внутрь и позвал хозяина. Зажегся свет, но никто не откликнулся.
— Это я. Есть кто-нибудь?
Он распахнул дверь и вошел.
— Добро пожаловать, — встретил его голос, прозвучавший неприязненно и резко. Он принадлежал неожиданно появившемуся мужчине. — Депутат Тарсони просит извинить его — он немножко задержится. Вопрос всего нескольких минут. А пока компанию составлю вам я.
Это был Каттани, который внимательно вглядывался в профессора, пытаясь определить, что за птица этот человек с остреньким личиком.
— Вы кто? — удивленно спросил профессор,
— Условимся, что вопросы задавать буду я, — сухо ответил Каттани.
— Что это значит? — повысил голос Маттинера.
— Это значит, что сейчас наступил момент истины, дорогой мой профессор, — проговорил Каттани, смотря ему прямо в лицо. — Конец игре! Мне все известно о вашем участии в торговле оружием, о том, как легко вы готовитесь передать военные тайны одному иностранному государству.
— Да что вы несете? — ошеломленный Маттинера оперся о спинку стула. Лицо у него было белое как полотно, нижняя губа тряслась. — Вы гнусный клеветник!..
Страшной силы пощечина заставила его проглотить конец фразы, Каттани набросился на него, дав выход сдерживаемой много месяцев ярости. Прижал его к стене и схватил горло — за тонкую змеиную шейку.
— Вы меня задушите… — прохрипел Маттинера.
Открылась дверь, и на пороге появился взволнованный Тарсони.
— Комиссар Каттани, прошу вас, я не могу этого позволить в своем доме. Вы же мне сказали, что вам нужно с ним лишь поговорить…
— Стойте там! — не оборачиваясь, крикнул ему Каттани.
Тарсони неподвижно застыл на пороге, не зная что делать.
Коррадо вновь занялся Маттинерой. Он схватил его за плечи и начал изо всех сил трясти. Ненависть, испытанные унижения, давно копившиеся обиды яростно выплеснулись на пригвожденного к стене человека с испуганными и умоляющими глазками.
— Я хочу знать все, — прорычал сквозь зубы Каттани. — Откуда направляется груз? Живее говори.
— Хорошо, хорошо, только отпустите меня, Я все скажу.
Каттани ослабил тиски, но продолжал угрожающе смотреть на профессора.
— Ну, так кто продает это оружие?
— Кемаль Юфтер.
— Кто ему это поручил?
— Это американские материалы. Краденый товар. — Маттинера уже не упирался и отвечал на вопросы старательно, как школьник.
— Кому будет поставлено оружие?
— Одной африканской стране.
— И куда придет груз?
— На Сицилию, завтра. На восточное побережье. Порт Ликуди.
— Кто организует эту операцию?
Маттинера вместо ответа поднял глаза на Каттани. Морщась от боли, он тер ноющую шею.
— Боже мой, — простонал он, — вы могли меня убить.
— Ну, так кто же? — вновь прогремел голос Каттани.
Профессор никак не мог решиться ответить. Он потел и с трудом глотал слюну, Каттани еще раз сильно тряхнул его и в ярости прошипел ему в лицо:
— Кто встречает прибывающий груз?
Еле слышным голосом Маттинера произнес имя Терразнни.
— Терразини! — задумчиво повторил Каттани. — Опять он!
События уже превратились в личную войну между ними двумя: но на этот раз Каттани чувствовал, что получил преимущество перед противником.
Напряжение тотчас спало. Теперь все было ясно, как божий день. Даже Маттинера после вырванного у него признания, казалось, испытывал некоторое облегчение.
— Все это, — проговорил Каттани, — вы должны будете повторить перед судом.
Маттинера чувствовал на себе укоризненный взгляд Тарсони. Он не решался взглянуть ему в лицо. И ограничился лишь тем, что спросил:
— А как поступишь ты?
Ответ старика депутата не оставил никакой надежды:
— Я выполню свой долг. Расскажу судье все, что тут слышал.
Они не могли заметить двух мужчин, которые в эту минуту, пригнувшись, пробирались по окружающему виллу саду. Терразини не понравилось» как вел себя Маттинера во время их последнего разговора. Его отказ от трех процентов, решение выйти из игры он воспринял как афронт, как оскорбление. А сицилийский адвокат был не такой человек, чтобы позволять другим безнаказанно себе дерзить. Он подослал к профессору двоих своих людей, которые тайком проникли в сад.