— Круто, — Ниган с усмешкой пнул тарелку обратно. Бутерброд шлепнулся на пол, а зеленый горошек покатился в разные стороны. — Забери это дерьмо. Хочу кекс с гребанной свечкой.
— Значит, сегодня ты без ужина.
— Нет, сегодня у меня кекс со свечкой, Рик. Как думаешь, почему?
— Мне наплевать, Ниган. Сегодня ты остаешься без ужина.
Рик даже не стал собирать разбросанную еду — вместо этого он неловко поковылял прочь из камеры.
А ночью, устроившись на невообразимом лежбище из подушек и сбитых одеял, Рик еще долго не мог уснуть. Раньше у него никогда не находилось лишних пары часов, чтобы поворочаться в постели. Ну а теперь в его голове бесконечной пластинкой крутилось множество мыслей, и не было той кнопки, которая смогла бы остановить этот чертов граммофон.
Пятое декабря. Кекс. Свечка. Что это, черт возьми, должно значить? Пятое декабря… Свечка…
У него что… День рождения?
Он и сам не знал, какого дьявола его понесло обратно в камеру. Но на часах уже полночь, и никто, даже задремавшие часовые, не заметит, как он тихо ступает по ледяному асфальту Александрии в одних только плюшевых штанах.
Когда он вошел в темницу, Ниган спал. Одно из просроченных пирожных «Choco-Pie» ставится у самых прутьев, детская свечка втыкается в подсохшую шоколадную корку. Облизав пальцы, Рик щелкнул зажигалкой — маленький огонек озарил камеру. Ниган по-прежнему спал, а потому Граймс особенно громко хлопнул за собой дверью.
В конце концов, свеча горит совсем недолго.
***
Первое, что он ощутил по пробуждению — адский холод. Как будто он был побритым моржом, которого бросили умирать в ледовых скалах Антарктиды. Его зубы отстукивали бешеный речитатив, а конечности дрожали как в эпилептическом припадке. Ему даже не хотелось открывать глаза: в какой-то момент он действительно испугался, что очнется не во время зомбиапокалипсиса, а во вселенной фильма «Нечто»[1], где посреди ледников его будет атаковать какая-нибудь космическая ебанина.
Расслабив мышцы и сделав глубокий вдох, он все-таки предпринял попытки встать. Однако одеяло, которое еще ночью казалось жалкой тонкой тряпкой, теперь превратилась в неподъемную перину. Более того, оно пахло как не самый свежий носок.
— Да блядь, — Ниган резко взмахнул руками и выкатился на бетонный пол. — Гребанный…
Больше слов у него не нашлось. То, что он принимал за одеяло, и было самым настоящим носком, откуда он вылез, как птенчик в новый мир. По сути, он недалеко ушел от самоидентификации себя с птенцом: голый, растрепанный и голодный, Ниган растерянно стоял напротив толстых решеток камеры, между которых теперь мог пролезть хоть боком, хоть раком.
— Ебанный Иисус ебать его в Христосину…
Ошалело ощупав себя со всех сторон, оглянувшись и приложившись лбом к поношенному ботинку, Ниган замер посреди темницы. Он забыл о холоде, забыл о ноющем желудке и даже подпирающей нужде. Все еще шокированный происходящим, он попытался восстановить в мозгу хронологию событий, где главным фигурантом катастрофы был, конечно же, Рик Граймс. Именно он принес ему этот проклятый кекс с жалкой розовой свечкой. Ниган едва успел ее задуть, настолько быстро она плавилась. Съев ночное подношение и загадав единственное свое желание, Ниган уснул. А по пробуждению оказался каким-то лепреконом, славным малюткой гномом[2], козявкой под ногтями Диснея с его тупыми сказками о Белоснежках и прочей микроскопической хуйне.
Я ПРОСТО ХОТЕЛ ВЫЙТИ ИЗ ЭТОЙ ГРЕБАННОЙ КАМЕРЫ, ЧЕРТ БЫ ЕЕ ПОБРАЛ. ЕЕ И ТВОЙ ГОВЕНЫЙ CHOCO-PIE, РИК!
Его рост был меньше фута[3], а если точнее, то сантиметров двадцать. С такими скромными габаритами Ниган мог выйти не только из камеры, но и незаметно ускользнуть из Александрии. Но это был, определенно, дерьмовый план. Что он будет делать? Как выживать? Сколько непреодолимых километров ему придется пройти, чтобы добрести до магазина с игрушками, где он бы смог раздеть какого-нибудь Кена и обзавестись хотя бы парой более-менее приличных трусов? Найдет ли он драную кошку или, на худой конец, гавкучего той-терьера, чтобы гордо рассекать верхом равнины?
Любой житель нынешних общин почтет за честь раздавить его под каблуком, а собственные Спасители скорее трахнут ватной палочкой или распнут на зубочистках. Хотя бы за то, что он перестал быть самым большим и страшным сукиным сыном из всех существующих.
Нет, только один человек должен если и не понести наказание, то груз ответственности точно.
Если ты, Рик, возомнил себя каким-то трахнутым Дамблдором, то тебе придется вытащить свою палочку из жопы и расколдовать меня, блядь, обратно.
Гневно выдохнув, Ниган обмотался в замусоленный носовой платок и принялся взбираться по бесконечным ступеням. Пока он добрался до двери, отделяющей его застенки от свободы, платок благополучно потерялся. На счастье, дверь была небрежно приоткрыта — Ниган выскользнул наружу, тут же скукоживаясь от холода.
Путь до дома Рика занял целую вечность. Подпрыгивая на ледяном асфальте и чертыхаясь через каждое слово, последние метры Ниган уже бежал. Он с минуту переводил дух перед высоким крыльцом, недоумевая, зачем людям ступени везде и всюду. Он проклял не только их, а еще и внушительный порог. Порадовала лишь дверца для кошки, куда он просочился с гордо поднятой головой.
— Да ты, блядь, издеваешься… — от высоты лестницы на второй этаж голова начала безжалостно кружиться.
Однако спальни находились именно там — это он прекрасно запомнил со времен своих визитов в семейное гнездышко Граймсов. У него не было никакого желания сооружать себе лестницу или гарпуны, как в шпионских фильмах. Вместо этого он подобрал с пола брошенную Джудит палочку для счета и принялся карабкаться. Он поднимался, опираясь на палочку и подтягиваясь на руках. Это продолжалась не меньше четверти часа, а по окончанию этого марш-броска Ниган был уверен, что Эверест превратился бы в пыль под его ногами.
Из спальни Рика доносилось мирное похрапывание. Раздраженно цокнув языком, Ниган вошел в просторную светлую комнату, теперь уже заново обставленную и восстановленную после их бесконечных войн. И Ниган бы соврал, если бы сказал, что обрадовался наличию новой кровати.
Ему снова пришлось карабкаться вверх.
На его счастье, навыки, приобретенные им еще во время короткой карьеры физрука, никуда не исчезли. Он ловко взобрался по краю свисающего одеяла, сжимая наволочку на манер каната. Рик, конечно же, спал. Он спокойно сопел, один раз даже причмокнул — Ниган зло усмехнулся и перепрыгнул на подушку. Будить Рика сладким поцелуем он не собирался по нескольким причинам: во-первых, он был чертовски зол, а во-вторых, Граймс мог бы запросто откусить ему голову.
— Ну что, принцесса, — Ниган с будничным видом расставил ноги и вооружился своим мужским достоинством, — доброе, мать его, утро.
Струйка мочи попала Граймсу прямо в глаз — он фыркнул, отмахиваясь и едва не сбивая Нигана со своей подушки. Проморгавшись и сфокусировав взгляд на причине своего пробуждения, он раскатисто, едва ли не истерически рассмеялся, давясь слезами и содрогаясь на кровати. Он хохотал и хохотал, жмурясь, хватаясь за живот и даже хрюкая в бороду. Ему было наплевать на витиеватые ругательства, на брошенное в его лицо перо из подушки и даже на еще одну партию не самого приятного душа. Этим утром ему было наплевать на все и сразу.
Ведь этим утром Рик Граймс признал, что он все-таки сошел с ума.
______________________
1. «Нечто» — экранизация повести Джона В. Кэмпбелла мл. «Кто идёт?». Самая удачная и известная экранизация принадлежит Карпентеру (1982 г). Фильм повествует о схватке ученых-полярников с инопланетным существом. События разворачиваются в Антарктике.
2. «Славные малютки гномы» — старый американский мультфильм Уолтера Ланца, того самого, который занимался мультиками о дятле Вуди.
3. Один фут — примерно 30 см.
========== Глава 2. Домик для Барби ==========
— Скажи, Рик, это какая-то твоя гребанная сексуальная фантазия? — Ниган навалился грудью на решетки птичьей клетки, продолжая стоять в чем мать родила. Он на пробу потряс позолоченные прутья — безрезультатно. — Что конкретно в предложении «я, блядь, так сильно не хочу сидеть в тюрьме, что превратился в ебанного лилипута» тебе не понятно?