История и вправду была не особо приятная, и мистер Кэмпион с сожалением признал, что после знакомства с Рэмиллисом ему несложно в нее поверить.
– Ты уверен, что дело и впрямь было именно так?
– Само собой, – высокомерно ответил Лагг. – Я выпивал с одним из тех парней. Он был малость не в себе, причем не только сильно напуган, а просто в шоке. Про Рэмиллиса ходят и другие слухи, ничуть не лучше этого. Не буду вас ими пичкать. В общем, как по мне, не стоит вашей сестре с ним обедать, если она не засобиралась в Армию спасения.
Мистер Кэмпион молчал. Он сидел за столом, слегка склонив голову набок, полностью погруженный в себя, и легонько барабанил по промокашке длинными тонкими пальцами, пока не прозвенел дверной звонок. Этот звук произвел перемену в мистере Лагге: он выпрямился и прошествовал от бара к зеркалу, где поправил воротничок и тщательно разложил на его белом пьедестале свои многочисленные подбородки. Подготовив таким образом площадку, он извлек из кармана шелковый платок и как следует протер им голову, а затем носы своих лакированных ботинок. После этого он весь подобрался, повернулся на каблуках, держа руки точно по швам, и вышел из комнаты.
Через минуту он вошел обратно с непроницаемым лицом.
– Сюда, пожалуйста, он будет рад вас видеть, – сообщил он, артикулируя так тщательно, что понять, что было сказано, не представлялось никакой возможности.
В комнату влетела Вэл в элегантном черном костюме военизированного покроя, окруженная ароматным облаком, которое, как когда-то отметила мадам де Ментенон[6], является непременным спутником прекрасной женщины. Она была так оживлена и весела, что поначалу Кэмпион не заметил в ней никаких перемен.
Следом за ней вошел весьма примечательный человек.
Георгий Ламинов – или Гайоги, как звали его друзья, – был выдающейся личностью. Искусство нравиться он возвел в науку и достиг в ней совершенства, так как был умен и благороден. Внешне он был тоже приятен: аккуратная белая бородка и яркие круглые глаза, глубоко сидящие в мрачных, словно нормандские арки, глазницах.
Он пожал руку мистеру Кэмпиону, бормоча слова глубочайшего раскаяния. Это было вторжение, непростительное и неприемлемое, но Вэл уверила его, что прощение им все же даруют, и он с радостью увидит на дружелюбном лице хозяина чудесное тому подтверждение. Всем своим видом он выражал, что удобство предложенного ему стула превышает все мыслимые пределы, равно как и превосходное качество поднесенного хереса.
Пять минут спустя они уже чувствовали себя накоротке. Лед даже не треснул – он просто растаял, и все же Гайоги продолжал держаться в рамках той учтивой формальности, к какой обычно прибегает человек, оказавшись в незнакомом доме.
Вэл удобно устроилась в мягком кресле, не подозревая, что тем самым раздражает своего брата, который по известной только ему причине не любил, когда там сидели женщины.
– У нас есть для тебя прелестная работка, мой ягненочек, – сказала она. – Простая и вульгарная. Как насчет того, чтобы собрать манатки и кутнуть на выходных в самых что ни на есть шикарных условиях, да еще в отменной компании? И не заплатить при этом ни гроша. Как тебе такая мысль?
Ламинов укоризненно воздел свои лопатообразные руки.
– Я потрясен, – произнес он. – Мы ужасные, невежественные люди. Я покончу с собой.
Внезапно он радостно захихикал.
– Я выражаюсь, словно играю в пьесе.
– Только не развод, – бодро сообщил Кэмпион. – Никаких разводов.
– Ну что вы. – Гайоги был шокирован. – Ну что вы, мы же приличные люди. Как можно? Нет-нет, все будет честно. Мистер Кэмпион, не желаете ли вы провести выходные у меня дома? Я приглашаю вас, потому что, возможно, буду нуждаться в помощи своего гостя, и знаю, что, следуя законам гостеприимства, он вряд ли мне откажет. Короче говоря, мне нужен тот, кто будет опорой, а не обузой.
Он откинулся на спинку стула и расхохотался так, что на глазах у него выступили слезы.
– Я репетировал по дороге. Хотя все равно как-то фальшиво выходит.
Они оба уставились на него – Вэл с вежливой улыбкой, а Кэмпион с искренним интересом.
– Что-то не так?
– Все в порядке.
Все еще посмеиваясь, Гайоги взглянул на Вэл с легким смущением, которое часто бывает признаком ума, а не застенчивости.
– Мы пришли к вам под ложным предлогом.
– Вовсе нет, – резко заявила Вэл. Голос ее звучал чуть-чуть хрипло. – Дело в Рэмиллисе.
– Правда? – Кэмпион надеялся, что вопрос прозвучал естественно. – Что он теперь натворил?