Тишина сгустилась, проглатывая даже звук собственных шагов. Холодно. И сыростью пахнет. Тени от деревьев слишком длинные и дрожат, тянутся к дороге.
Исса не выдержала и побежала, подхватив длинную юбку. В спину ударил порыв ветра и до ушей донесся хрипловатый смех.
Не оборачиваться! Не смотреть!
Дурное место. Вот и сны от того только, что Исса часто ходит мимо. Если бы только до ее холма была другая дорога. Так нет же, будто нарочно по другую сторону тропы земля изрезана овражками. Неглубокими, но коварными, поросшими густой травой – сразу и не приметишь.
Только когда перед ней выросла изгородь ближнего огорода, Исса остановилась, переводя дух. И обернулась.
Дом колдуна отсюда казался не больше ларя с зерном. Темный, будто бы окутанный тенями. И все же девушке показалось, что она видит стоящий у приоткрытых ворот силуэт.
Видит больше, чем должна бы: и длинные, заплетенные во множество косиц волосы, перетянутые алыми лентами, и желтоватую изрезанную морщинами кожу, и пальцы с длинными черными ногтями, держащими на уровне груди огонек. Тот мерцал желто-красным светом, точно маленькая молния.
А потом красные губы разошлись и вновь сложились – неспешно – в ее имя.
Точно так же как в ее сне.
Глава 3. Исса
Колдун жил тут, сколько она себя помнила. Местные говорили, что приехал он сюда лет двадцать назад. Работников, что дом ему ставили, аж из города привел – никто из селян бы помогать не взялся. Дом вырос за одно лето. И не только потому – как сказывали работники – что платил, тот не скупясь, а потому что хотели как можно скорее покинуть столь необычного нанимателя.
Колдунов боялись. Сторонились. Уж больно крепко было убеждение, что от этой братии ждать хорошего не следует. А если все же приходилось обращаться за помощью – колдун мог многое: и от хворобы вылечить, и урожай обильный у земли выторговать, и даже умершего родственника на разговор вызвать – готовили кошель тяжелый, да амулеты от дурного глаза.
Но колдун не бедствовал – просители порой приезжали даже в зимнюю стужу. На холеных конях, а то и вовсе на богатых повозках. Иногда колдун сам уезжал – то ли запасы свои колдовские пополнить, то ли еще за какой надобностью.
Лет восемь назад колдун пропал надолго – все решили, что уж и не вернется. Вернулся. Но не один – с мальчиком. Черноволосым и бледнолицым, очень худым, с острыми скулами, выдававшими нездешнее происхождение.
Ученик колдуна изредка появлялся в поселке. Но был молчалив и хмур. Смотрел диковато из-под темных бровей разноцветными глазами. В длинные волосы вплетал разноцветные перышки и стеклянные бусины, и – вот уж невиданная диковинка – осколки зеркал.
Одежду он носил черную, точнее таковой она была до того, как поистерлась, посерела. И явно с чужого плеча. Наверное, молодой колдун смотрелся нелепо, но никто не думал даже улыбнуться при виде его.
Никто, кроме Иссы.
Они встретились на узкой тропинке за поселком. До этого она видела того только издалека и не сразу поняла, кто перед ней.
Растрепанный, с похожими на воронье гнездо волосами, он шел, пиная перед собой камешек, и насвистывал незнакомую ей мелодию. Из одного уголка рта в другой, будто папиросу, гонял зеленый колосок. Тощий и долговязый в истертых до дыр сапогах, в широкие голенища которых наспех заправлены видавшие виды штаны, рубаха с вырезом нараспашку не скрывает выпирающих костей – он был похож на огородное пугало, слезшее с шеста и отправившееся по своим несомненно важным делам.
Исса не удержалась и прыснула со смеха.
Парень запнулся и остановился, выронив травинку. Медленно поднял голову, и из-под челки глянули на нее разноцветные глаза – черный и желтый. Этак с удивлением глянули. Растерянно даже.
И маревом задрожал воздух между ними, повеяло холодом – морозом зимним посреди летнего дня.
Громко прокричал над головой одинокий ворон, и наваждение схлынуло, как не бывало. А может и не было. Показалось.
А парень двинулся к Иссе, все так же, не сводя с нее жутковатых глаз. В одном точно виделась ей беззвездная ночь, в другом – восковый лунный свет.
Ученик колдуна был выше нее на голову, хоть и сутулился. И нет, он больше не казался забавным. И когда бледные губы его тронула усмешка, Исса отшатнулась. Нога соскользнула с дороги в овражек. Взмах рук, в тщетной попытке поймать равновесие, и неминуемое падение…