Все, хватит вести себя, как последний мудак! Он же не собирается в самом деле заставлять девчонку силой? Вот уж кайфа от этого точно ни на грамм. Самому потом тошно будет.
Так что сиди, Ворон, и не думай об этой упругой попке, что так и норовит надавить тебе на пах. Надо Мэлис если уж не понравиться, то хотя бы не вызывать желания сбежать, сверкая пятками.
Они остановились возле лесного озерка. Нужно отдохнуть и хоть немного вздремнуть. Днем выезжать на дорогу опасно, но ночью даже с навигатором они двигались слишком медленно. Так до Белого города они и за неделю не доберутся.
- Думаешь, я последняя сволочь?
Мэлис бросила на Ворона усталый взгляд и отвела глаза:
- Ты не вернул меня мужу и обещал помочь. Так почему мне думать про тебя так?
- Я делал… пытался сделать то, что тебе бы не понравилось, - нет уж, избежать разговора он ей не позволит. Он должен знать, что как только он сомкнет веки, девчонка не бросится наутек.
- Но не сделал же, - Мэлис все-таки посмотрела на него.
- И не сделаю.
- Да? – она заломила бровь. – А как же оплата?
Она нарочно снова его провоцирует? Зря – с огнем ведь играет. Или, скорее всего, хочет выяснить, чего от него ждать. Ничего хорошего, на самом деле. Но этого знать ей не следует.
- Ты ведь дала то обещание от отчаяния. Было бы подло им воспользоваться… - а он-то такой благородный… конечно, блять. Рыцарь на пегом коне.
Мэлис помолчала, глядя на поддернутую ряской гладь воды:
- Я расплачусь, как обещала, если ты доставишь меня к князю. Клянусь именем божественной пары.
Отличная, мать его, новость. Особенно учитывая тот факт, что ни к какому князю она не попадет.
Ворон кивнул:
- А сейчас я бы поспал. Ложись рядом, так теплее.
Мэлис смерила его долгим взглядом:
- Мне не холодно.
Они выехали на дорогу с первым сумерками. Поисковик показывал отсутствие людей в обозримой местности. Если, конечно, он снова не сбоил. Тишина и мерный перестук лошадиных копыт, алый закат. От этой неспешной размеренности Ворона мутило. Эти застрявшие в средних веках миры вечно никуда не спешат.
- Я ему никогда не изменяла.
А Ворон то уж думал, Мэлис с ним никогда не заговорит. Хотя, походило, что разговаривала она сама с собой.
- Видит, божественная пара, даже в мыслях.
- Ваш князь умеет читать мысли?
Она обернулась, ожгла взглядом через плечо:
- Нет.
- А эти ваши колдуны?
- Я… не знаю…
- И как ты собралась доказывать на суде, что обвинения ложны?
Мэлис миленько нахмурилась.
- Просто это подозрительно выглядит. Все вокруг говорят о твоем бегстве с любовником, и тут появляешься ты… со мной… и что можно подумать?
Взгляд голубых глаз стал колючим:
- Твое дело довести меня до князя, все остальное не твоя забота.
Ворон только пожал плечами: ничего нового – женщины никогда не были сильны в логике.
- Хорошо. Главное, не забудь расплатиться, до того, как к нему отправишься.
- Не беспокойся.
Ворон тяжело вздохнул. Ну что на него такое находит каждый раз? Задевать Мэлис доставало какое-то извращенное удовольствие. А девчонка ведь молодец, после всего пережитого она держится хорошо. Даже очень. Любая из знакомых Ворону женщин уже давно бы скатилась в банальную истерику.
- Прости, - слово сорвалось с губ раньше, чем он обдумал, стоит ли это говорить. Конечно же, не стоило, что он сам как баба, честное слово.
В ответ – тишина.
- Просто я пытался понять, на что ты рассчитываешь…
- Ты же сам предложил отвезти меня к князю! – Мэлис зло перебила его. – О чем ты тогда думал? О том же, что и сейчас, да? Тебе нужно затащить меня в Белый город, но вовсе не на аудиенцию к его светлости!
А Ворон недооценил ее. Умна. Неожиданно, это даже пришлось ему по душе.
- Что там такого, Ворон? Зачем ты тащишь меня туда?
- Разве тащу? – он изобразил изумление. – А куда бы ты хотела отправиться тогда? Скажи и я отвезу.
Она вдруг вся сникла, обмякла в его руках. Опустила голову.
- Думаешь, я не понимаю, что идти мне некуда, - голос ее сделался ломким. – Что я хватаюсь за соломинку. Было ли у тебя такое, Ворон, что некуда пойти и не к кому обратиться за помощью. Что ты оказался один в целом мире?
Она посмотрела на него блестящими глазами. И ему вдруг захотелось обнять ее, успокоить. Сопливый порыв, мать его. Вот уж хрен ей удастся его разжалобить. И не такие зубы обломали.