Мэлис чувствовала, как от страха леденеет в груди и непомерной тяжестью наливаются ноги. Голос Дувафа втекал в нее сладкой патокой, заполнял голову, и мысли вязли в нем, делались неповоротливыми.
- У тебя есть выбор, - Дуваф подался к ней, склонился над самым ухом, обдав запахом терпкой глины и увядших цветов. – Отправиться с нами в Белый город и предстать пред судом. Ты – преступница. Блудница. Таким положена смерть по законам людским и божественным. Или же ты сама сейчас войдешь в море и искупишь вину моего ученика. Восстановишь справедливость. У него не будет долга передо мной, я позволю ему уйти.
Из-за его плеча Мэлис видела Ворона – в серых глазах застыла тоска. Он встретился с ней взглядом, и едва заметно покачал головой.
- Не бойся, - тыльная сторона ладони скользнула по щеке, и Мэлис дернулась, как от пощечины. – Говорят, что красивых утопленниц духи моря берут в жены… - И рванул с ее волос амулет, подарок Яна.
Кажется, еще миг назад она сомневалась, но сейчас не могла вспомнить почему.
Море переливалось радужной чешуей и пело. Совсем не страшное. Теплое, ведь где-то там, в глубине, билось гигантское сердце, порождая волны, что сейчас цеплялись за сапоги, желая утянуть за собой.
- Какого хера ты его слушаешь, Мэлис!
Ворон.
Ему не понять. Тем, кто не умеет жертвовать, не понять.
Что толку в лишнем дне жизни, если все, что он принесет – это новое унижение. И никто ее не спасет. Зато она – может. Разве не для этого свели их с Яном пути духи?
- Мэлис, не дури!
Соль на губах. Больно. Но боль не будет долгой.
И почти не жаль.
Почти.
Увидеть бы Яна еще раз, а большего ей и не нужно.
Мэлис обернулась.
Блестят отшлифованные водой камни, ловя солнечные блики. Стоит колдун, сложив на груди руки, и длинная тень его извивается, точно змея. Замер Ворон, обхватив себя руками. Ветер рвет его рубашку и бросает волосы на восково-белое лицо. За их спинами голые скалы и бронзовое небо.
Это правильно, Ян не должен этого видеть.
Дно ускользнуло из-под ног.
И все-таки умирать страшно…
Глава 8. Ворон
Не то чтобы Ворон поверил расплывчатым обещаниям Дувафа снять собственное проклятье, просто молчать не было смысла. Если только из принципа и упрямства, но ни того, ни другого в нем не осталось. Только усталость и выматывающая боль.
Он рассказал про врата в другие миры и про то, что хотел уйти с Иссой, да не вышло. Ни у кого не выйдет. Дуваф слушал молча, и изрезанное морщинами узкое лицо его мрачнело, а взгляд тяжелел, наливаясь ледяным гневом, не оставляя Ворону и искры надежды. Колдун и не подумает снимать с него, виновного в том, что до Иссы теперь не добраться, проклятье. Еще и будет с улыбкой наблюдать за тем, как Ворон умирает. С такого станется.
- Никогда раньше не приходилось слышать о подобном. Ты еще можешь быть мне полезен, расскажешь об этих мирах. Позже.
И больше не смотрел в его сторону, забыв на время. И сейчас он не обращал на Ворона никакого внимания – теперь оно было сосредоточено на Мэлис, все глубже погружавшейся в морские пучины.
С женщинами в этом мире и правда что-то было не так… Вот что за глупое, бессмысленное самопожертвование?! Или ей просто жить надоело? Нет, он достаточно времени провел рядом с Мэлис, чтобы быть уверенным, что умирать она не хотела. Иначе не боролась бы так исступлённо. И что она творит сейчас?!
А он что так и будет стоять на берегу и просто смотреть, в надежде, что она одумается?
Ворон смежил веки. Не его дело. Жалко, девчонку, но что он может сделать? Никто ее силком в воду не тащил… Или все же колдун затуманил ей голову? Загипнотизировал. Кто знает, на что они способны.
Мэлис обернулась и посмотрела него.
Одинокая, хрупкая фигурка.
А потом пошатнулась и ушла под воду. Разом.
Больше Ворон не думал. Лишние несколько часов жизни – не то, ради чего стоит умирать трусом. Как минимум попытаться стоит.
Мэлис боролась – неужели передумала умирать? – но ее уносило все дальше, тянуло к рифам, прочь от берега.
Он метнулся к воде и нырнул прежде, чем его успели остановить. Никто не ожидал, что наемник ринется на помощь. Что уж там – он и сам не ожидал. Ворон был хорошим пловцом. Раньше. Сейчас же толща воды тисками сдавила тело, казалось, что руками он не гребет, а ломает стены.