Вдруг позади жалобно заскулила собака. Петер сел и оглянулся. Луч света выхватил из мрака Белко, о котором он успел уже забыть. Свесив язык и искательно виляя хвостом, Белко смотрел то на хозяина, то в ту сторону, откуда они пришли.
И в ту самую минуту, когда взгляд Петера встретился с полными страха глазами собаки, сердце его сдавила тоска. Ход имел в ширину не более полуметра. Нависшая над ним скалистая громада внушала ужас. Тишина тоже действовала угнетающе. Словно боясь потерять единственного спутника, он судорожно вцепился Белко в загривок.
Петер вытер рукавом потный лоб и порывисто обернулся, как бы стряхивая с себя неприятные мысли. Потом, взяв собаку за ошейник, снова пустился в путь.
Ему казалось, что он давно уже ползёт по стволу, а прошёл совсем немного. Руки были в ссадинах и сильно ныли.
- Держаться, держаться! - шептал он не переставая.- Товарищи ждут помощи… Дорога каждая минута… Если я раскисну, если упущу драгоценное время, то навек останусь в их глазах растяпой, никчёмным болтуном и зубоскалом…
Неужели обо мне всегда так будут думать?
Назад нельзя. Я могу идти только вперёд.
Только вперёд!
Он почувствовал, что к нему снова вернулось мужество. Тяжёлые скалы в мгновение ока превратились в лёгкие ширмы, которые можно раздвинуть двумя пальцами. И воздух стал как будто свежее. Петер решил, что он уже близок к цели, и лицо его вновь озарилось благодушной улыбкой.
- Не соблаговолите ли вы, господин Белко, пройти вперёд? - с изысканной вежливостью произнёс Петер, направляя на него лучик света.- Говорят, мы удивительно похожи друг на друга. Всё делаем наоборот. Два сапога пара! Прошу вас, пройдите вперёд…
Но Белко не оценил столь тонкого обращения своего хозяина, и тому волей-неволей пришлось дать ему хорошего пинка.
- А ну-ка вперёд, дружище! Ну, смелей! У поворотов тявкай, чтоб не случилось аварии.
Белко, на поверку самый обыкновенный пёс, каких много на белом свете, всеми четырьмя лапами отбивался от преимуществ, которые силой навязывал ему благожелательный хозяин. Неожиданно ствол начал круто подниматься вверх. Идти стало труднее. Петер остановился, чтоб перевести дух. Белко, не теряя даром времени, ловко прошмыгнул у него под локтем и снова оказался позади.
Ствол всё поднимался и поднимался. К счастью, грунт был каменистый и не осыпался под ногами. Вскоре Петер обнаружил, что его четвероногий друг не следует за ним. Он быстро обернулся и посветил фонариком.
Белко не было.
Петер громко позвал его. Белко не откликался. Не слышно было даже эхо.
- Сбежал, трусишка! - прошептал Петер, до слёз обозлённый изменой Белко.-Опять всё шиворот-навыворот. А я-то хвалился, что ему даже медведь нипочём… К тому же он может наломать дров. Залает с перепугу, и воры дадут Стрекача. Да ещё все решат, что со мной стряслась беда… Ёлки-палки!
И, сжав кулаки, Петер закружился на одном месте от досады.
«Чего же я здесь стою? - вдруг спохватился он.- Такого случая у меня больше не будет…»
И он быстро двинулся вперёд, мигом забыв про свои кровоточащие ладони, про ноющие коленки и про тесно обступившие его скалы. Ствол поднимался всё круче. Через не-сколько шагов Петер сильно запыхался и вынужден был сделать передышку. Но тут у него так закружилась голова, что он едва устоял на ногах. Ему почудилось, что стены вдруг тронулись с места и пошли прямо на него…
Неимоверным усилием воли он сдержал уже готовый вырваться из груди крик и поборол головокружение.
- Я должен, должен выполнить задание!-упрямо твердил он, превозмогая губительную слабость.
Воля к победе сделала своё. Путь вперёд уже не казался ему страшным и непреодолимым, усталость как рукой сняло.
Ещё минуту назад у него было такое ощущение, будто он свалился с карусели и уж никогда больше не увидит дневного света. Теперь всё было иначе.
Он погасил фонарик. Но как ни напрягал зрение, не увидел ничего, кроме густой, вязкой и непроницаемой тьмы.
Петер снова зажёг фонарик и чуть было не упал в обморок от ошеломляющего открытия… Он стоял на перепутье. Вентиляционный ствол в этом месте делился на два хода.
«Ёлки-палки! Что делать? По какому идти?* - в растерянности думал Петер, но тут же в голову пришла успокоительная мысль: ствол разделили для того, чтоб в шахту шло побольше воздуха, и, стало быть, оба хода ведут наверх.
Петер смело пошёл вперёд, но вскоре остановился в нерешительности. Самые противоречивые мысли вихрились в его разгорячённом мозгу. «А если этот ход уже засыпан? Лучше вернуться на развилку. Но ведь время на вес золота, и я теряю его, как последний дурак. А если оба хода засыпаны? - И Петер грустно улыбнулся.- Тогда всё пропало. Упустим и воров, и железо. Ёлки-палки!»