Не знаю, кто решил, что этого громадного мужчину следует называть Крошкой, но почему-то это прижилось.
— Я лучше посплю, чем буду тратить свое свободное время на перепихон с вами, алкашами, — отвечаю я категорично. — Вы все, блядь, не умеете играть в покер.
Я бросаю Хэнку свою пачку билетов и поворачиваюсь на пятках. Ключи от — Шифти тоже должны были быть там, но они лежат в моем кармане.
— Это я научил твою неблагодарную задницу играть, — кричит мне вслед Хэнк, но на его лице мелькает улыбка.
— Ага, а потом ученик превратился в мастера.
Я стучу ногами по земле, когда проделываю долгий путь от палатки с высокой крышей обратно к Шифти.
Ее там не будет.
Представляю, как она стояла там, когда реальность обрушилась на нее и заставила опомниться. Такие девушки не хотят связываться с парнями вроде меня. Как только я ушел, она, наверное, поняла, насколько все это нелепо, и бросилась бежать.
Сейчас в своей машине, наверное, возвращается к своей идеальной жизни и никогда больше не вспомнит о парне с карнавала.
Часть меня подумывает о том, чтобы пойти прямо к трейлеру.
Семьи собираются вокруг рядов навороченных карнавальных игрушек, тратят время и деньги на дерьмовых плюшевых животных и надувных инопланетян.
Я должен просто пойти домой, принять душ и лечь спать.
Забудьте о ней.
Когда в поле зрения появляется веселый дом, сердцебиение учащается, а кровь словно горит в жилах. Я буду в бешенстве, если проделал весь этот путь только для того, чтобы узнать, что она ушла.
Поднявшись по двум ступенькам, ведущим к входу, хватаюсь за верхнюю часть рта Шифти, вытягиваю руки над головой и прижимаюсь к нему.
Я останавливаюсь, чтобы прислушаться, нет ли какого-нибудь движения.
Тишина.
Делаю глубокий вдох и отталкиваюсь от входа.
Когда я поворачиваюсь, маленькая рука протягивается и обхватывает мое запястье.
Она выходит из тени, лицо по-прежнему омрачено неуверенностью. Впрочем, эта неуверенность не одна. В ее глазах появился блеск возбуждения.
Выворачиваю запястье так, что моя рука захватывает ее, и толкаю обратно в темноту. Другой рукой хватаю ее за свободное запястье и прижимаю к стене над ее головой.
— Ты уверена? Выдыхаю, мой голос звучит низко над ее горлом.
Она кивает, и огонь желания вспыхивает во мне пламенем.
— Ты должна сказать мне, чтобы я остановился, если это слишком, — прохрипел я.
Она снова кивает, с губ срывается хныканье, поскольку ее предвкушение нарастает. Я зажимаю оба ее запястья в своей руке, прижимая ее к стене. Свободной рукой сжимаю челюсть, большим пальцем проникаю в ее рот. Она широко раскрывает его, позволяя мне продвинуть палец так глубоко, как только возможно.
Я хочу сделать это медленно.
Ее губы обхватывают основание моего пальца и посасывают его, едва я вытаскиваю его обратно.
Нет, не вынимаю.
— Блядь.
Я легонько провожу пальцами по коже, и она выгибается под моими прикосновениями. Добравшись до пуговицы на ее шортах, с легкостью расстегиваю. Быстро расстегнув молнию, просовываю руку внутрь и обхватываю ладонью ее тепло.
Она уже вся мокрая.
— Неужели тебя так легко возбудить, принцесса? Зря удивляюсь. Трэвис вообще знает, что делать со своим членом? Он когда-нибудь трахал тебя так, как ты заслуживаешь?
Блэр издала восхитительное хныканье, и мой член дернулся в ответ.
— Именно так, — сквозь сомкнутые зубы прохрипел я ей в ухо, погружая два пальца глубоко в ее влагу.
Я отпускаю ее запястья и запутываю пальцы в ее волосах, переплетая их и наклоняя голову в сторону. Мои губы опускаются на ее губы, ловя стоны, в то время как другая рука продолжает входить и выходить из ее киски.
В том, что я делал, не было ничего нежного или сладкого.
— Сегодня ночью, — выдохнул я, отрываясь от ее рта, — Это мое.
Я вытаскиваю пальцы и снова ввожу их в нее.
— Все, что я могу дать тебе, это одна ночь, но мы можем сделать ее такой, которую ты никогда не забудешь.
Она покачивается подо мной, кивая в знак согласия.
— Скажи это, принцесса. Скажи, что это все мое.
Блэр покачивает бедрами.
— Твое. Она твоя.
6
Блэр
Джексон вытаскивает из меня свои пальцы и освобождает мои волосы из своей хватки. Его ладонью он обхватывает горло, и во мне вспыхивает страх и возбуждение. С моих губ срывается гортанный звук, когда он надавливает на горло, чтобы усилить нарастающую во мне потребность.
— Когда ты одна, — начинает он, свободной рукой нежно касаясь моей щеки. Это резко контрастирует с грубой хваткой, которой он сжимает мое горло. — Ты трогаешь себя?