Мои щеки пылают.
Я киваю, не в силах говорить.
— Покажи мне. — Колеблюсь, и его хватка усиливается. Предупреждение, что надо подчиниться. — Покажи мне, как ты ласкаешь себя, когда никто не видит.
Я никогда не была так напугана, но ничто и близко не заводило меня так сильно, как этот великолепный мужчина и его требования.
Хочу угодить ему.
Медленно опускаю руку вниз, не сводя с него взгляда. Нащупав набухший клитор, начинаю тереть его маленькими круговыми движениями. Мое тело не сразу откликается. Это похоже на тысячи электрических "доминошек", которые выстроились в ряд, и если я продолжу, то они все упадут.
Не могу сосредоточиться ни на чем другом, кроме его глаз и того, как он наблюдает за мной, наслаждаясь моим эйфорическим состоянием. Я ввожу палец, затем другой. Дыхание учащается, глаза начинают трепетать, оргазм нарастает.
Я сжимаю нижнюю губу между зубами, а ноги приближаются к краю невидимого обрыва.
— Я… я уже близко, — хнычу между прерывистыми вдохами.
Джексон гладит меня по щеке, его хватка на горле все еще сильна. Он не произносит ни слова, только наблюдает за мной с напряжением, подобного которому я никогда не испытывала.
Пальцы на ногах свисают с выступа, и, возвращаясь к набухшему бутону, я наконец срываюсь. Падаю вниз, в омут волнующего экстаза.
Он отпускает меня, мое тело вздрагивает от его прикосновений.
— Хорошо, принцесса. Ты так красива, когда кончаешь.
Мое тело обмякло, одной рукой Джексон обхватил меня за спину, чтобы удержать на ногах.
Мне должно быть стыдно.
Я должна стыдиться того, что только что совершила перед человеком, который, по сути, является незнакомцем.
Но этого нет.
Такое ощущение, что я нахожусь под кайфом, с которого не хочу слезать.
— Я хотел, чтобы твой первый оргазм был твоим собственным. — Его голос звучит приглушенно, в ушах все еще звенит от разрядки. — Остальные будут на моих условиях.
Мозоли на его руках странно ощущаются на фоне мягкости моих собственных.
Он ведет меня все дальше в темноту веселого дома, и сердце с каждым шагом все сильнее колотится в груди.
— Когда ты сказал, что все остальные будут на твоих условиях, — наконец спросила я, мой голос стал мягким. — Что ты имеешь в виду?
Из-за отключенного электричества я не вижу его перед собой, только чувствую руку в своей. Он отпускает ее, и меня полностью поглощает темнота.
В непроглядной темноте, любой малейший шум усиливается. Каждый раз, когда его ботинки стучат по полу, я вздрагиваю.
— Джексон? — шепчу я, почему-то из-за отсутствия света мой собственный голос кажется слишком громким.
— Давай поиграем в игру, — наконец говорит он, и я поворачиваюсь.
Я полностью дезориентирована, мои органы чувств работают на пределе возможностей, компенсируя отсутствие видимости.
Стараюсь держать голос ровным, но мой ответ больше похож на заикание.
— Ч… что за игра?
Я понятия не имею, во что ввязалась, но, похоже, уже слишком поздно возвращаться назад.
Волосы спадают с моих плеч, и я напрягаюсь, предвкушая, что будет дальше, как вулкан, готовый извергнуться в любой момент.
— В детстве моей любимой игрой были прятки. — Джексон говорит так, как будто он сейчас передо мной. Я протягиваю руки, но там ничего нет. — Я всегда получал удовольствие от охоты. Выслеживая людей в темноте, пока они надеялись, что я их не найду.
Он словно находится рядом со мной. Его голос низкий и пьянящий. Почти ощущаю голод в его словах, что-то темное и развратное в них.
Мое сердце пульсирует от страха.
— Хочешь поиграть в прятки? — спрашиваю я, дрожащим и неуверенным голосом.
Джексон не показался мне любителем игр на школьном дворе, но что-то в глубине души подсказывало, что это не обычная игра.
Нет, это будет нечто совершенно иное.
Пол скрипит, и мое внимание переключается в ту сторону, где он раздался.
— Нет, вообще-то я думаю, что ты хочешь поиграть в прятки. — Я вижу, что он подходит ближе. — Есть только три правила. Первое — не покидать карнавал.
Я должна отказаться от этого. Покинуть это место и никогда не возвращаться.
— Не попадись. Ни мне, ни кому-либо еще.
Это неправильно. Извращенно.
— Если тебя поймают, — он делает паузу, задерживаясь в тишине. — Ты будешь наказана.
Мир крутится вокруг, как будто я попала в одну из тех металлических ловушек смерти на улице. Он кружится и кружится, и тишина становится оглушительной. Я слышу только, как пульсирует мое сердце от страха при мысли о том, что этот человек преследует меня.