Глава II
ЯРОСЛАВ
Она недовольно хмурится, отчего на ее лбу залегают слабые морщинки. Нежно касаюсь их кончиками пальцев, разглаживая. Она была слишком красивой. Слишком настоящей. Слишком любимой. Спустя три года ничего не изменилось: я всего лишь друг, которому суждено бегать за недалекой Яной, которая и о чувствах моих-то вряд ли догадывалась. Это окупалось другими. Другими, чуть более умными, красивыми или развратными. - Опять? Крамер, ты издеваешься? - Она хороша в постели, - недвусмысленно говорю я. - Где твои принципы? У нее есть парень. Она отмахивается от моих прикосновений и возвращается к разбору документов. Староста параллельной группы выглядит куда более презентабельно, чем я. Темные волосы со светловатыми прядями, заколотые в корявый пучок. Неаккуратность - ее второе имя. Как и неряшливость. Но в том и было ее очарование. Бесконечно нелепое и почему-то любимое. Я переминаюсь с ноги на ногу и потягиваюсь, делая вид, будто ее замечание ничуть меня не задело. - Она сама притащилась ко мне домой. Полупьяная шлендра. - Крамер, - шипит девушка. - Может, это порыв высоких чувств. - Или ее парень настоящее дно в постели. - Уж ты-то у нас гигант, - хмыкает она, заполняя журнал. Вызов? Встаю с парты, разминая затекшую шею. Подхожу к ней сзади и укладываюсь на ее плечо, обнимая двумя руками. Слабый, тонкий аромат карамели, забиваясь в нос, приносил такую невыносимо болезненную волну желания, что я едва сдерживаюсь. - Проверить хочешь? - шепчу я. Неужели. Неужели нельзя заметить, что я таскаюсь за тобой как псина, дура? - Отвали, Крамер, - ни один нерв на ее лице не дернулся. Пошлые шутки в моем исполнении ее уже не пугали. С самого начала она была другой. Какой-то прямолинейной и независимой. И с самого начала было ясно - любые попытки бесполезны. Все равно, что пытаться поймать ветер сочком для ловли бабочек. В конечном счете, отпускаю ее, возвращаясь за стол напротив. Разбор документов - первоочередная забота старост. Нехотя открываю личные дела, подклеиваю информацию в ведомости, где нужно подделываю подпись секретаря. Знакомые лица в основном девичьи. С этой было в клубе. С этой веселились у меня дома. А эта не постеснялась воспользоваться уборной для преподавателей. Раз за разом, чувствую на себе тяжелый взгляд Яны, даже не пытаясь скрыть пошловатую улыбку. - До чего же ты мудак, Крамер, - повторяет она свою дежурную фразу. - Вот эта ничего. Таскается за мной с первого курса, - демонстрирую ей фотографию пышногрудой Кати, с которой столкнулся в коридоре. - И вроде парень есть в каком-то Мухосранске. А с этой... Неожиданно замираю. Очередная фотография не вызывает во мне никаких воспоминаний о небывало удачном сексе. Ледяные глаза выделялись на фоне бледной кожи и темных волос слишком неестественно. Складывалось ощущение, будто тебя видят насквозь, но я тут же отмахиваюсь от этой мысли и заглядываю в личное дело «счастливицы». - Прасковья, - давлюсь смехом, - Остроградская. Господи, кто вообще так детей называет? Яна передергивает плечами. - Хорошая девушка. На красный диплом идет, между прочим. - С таким именем на панель идти надо, - замечаю я, подкалывая фотографию в дело. - Прасковья... Ты бы так назвала нашу дочь? Девушка закатывает глаза и глядит на меня с нескрываемой издевкой. - Прасковья - древнерусское имя, и, если ты так переживаешь за имена моих будущих детей, даю слово: я назову свою дочь Ефросиньей. - Да иди ты. Перед тем, как закрыть очередное дело, в последний раз окидываю взглядом фото. - Серая, невзрачная мышь, - бросаю я вроде бы неживому предмету. Ледяные глаза не дрогнули, даже не обратили на меня ровным счетом никакого внимания. Скорее, приняли к сведенью и сделали выводы.