Но Эйми всегда была добра к нему.
Она улыбнулась.
– Ты мне нравишься, звереныш. И всегда нравился. Я знаю, что ты не опасен… Я имею в виду, что знаю: ты можешь убить нас, и поэтому ты опасен, но также я знаю, что ты никого, кроме себя, не подвергнешь бессмысленному риску.
– Но ты все равно боишься меня.
Она посмотрела на него, и ее взгляд смягчился.
– Нет. Я боюсь за тебя, Рен. А это большая разница.
Растерявшись от запутанности ее слов, он нахмурился.
Эйми тяжело вздохнула.
– Тебе не нравиться быть в чьем-то окружении, звереныш. Я знаю, что ты нарочно совершаешь недопустимые вещи, чтобы только тебя оставили в покое, и я боюсь, что в один прекрасный день, ты натворишь такое, что заставит остальных навсегда от тебя отвернуться.
Она мельком взглянула на Марвина, который наблюдал за ней, будто понимал ее и во всем с ней соглашался.
– Я знаю свирепость твоего рода. Знаю, что Билл прислал тебя сюда, чтобы уберечь от клана твоего отца, жаждущего убить тебя прежде, чем ты будешь в состоянии сам за себя постоять. Хочешь верь, хочешь нет, но я не хочу видеть, как тебе причиняют боль. Каждый в своей жизни заслуживает крупицу счастья. Даже тигарды.
Эти слова глубоко тронули его. Не удивительно, что волк увлечен ею. Для медведя у нее доброе сердце.
– Спасибо, Эйми.
Она кивнула и ушла. Марвин защебетал, когда Рен снова принялся распутывать свои волосы. Обезьянка не понимала, почему Рен пытается изменить себя. Для Марвина это не имело смысла.
– Я знаю, – сказал Рен обезьянке. – Но я хочу, чтобы она могла прикоснуться ко мне без отвращения. Однажды ты найдешь свою Марвину и поймешь меня.
– О мой Бог, Марго! Ты должна увидеть то, что творится в коридоре!
Маргарита, складывая книги в рюкзак, посмотрела на Уитни, у которой следующая лекция была через три класса по коридору.
– Что?
– Он – самый красивый парень на планете. Клянусь тебе, никогда не видела никого сексуальнее. Он, должно быть, гей. Ни один гетеросексуал не выглядит так аппетитно.
– Ох, разве это не раздражает тебя? – спросила Тамми, сидевшая рядом. – Тебе стоит попробовать стать специалистом по искусствоведению. Всё, что я видела на выпускном, так это как мужчины смотрят на мужчин. Вот поэтому, сейчас я учусь в юридической школе. Мне нужна профессия, при которой я могу столкнуться с чуваком, желающим женщину.
Уитни высокомерно посмотрела на Тамми за то, что та вмешалась в разговор без приглашения. Маргарита же, напротив, обожала студентку-гота, которая всегда утром по понедельникам рассказывала самые интересные истории.
Маргарита улыбнулась ей.
– Хорошо, Тамми, так как ты стала местным экспертом по мужчинам, то сходи, оцени профессиональным взглядом и скажи мне, что думаешь. За чью команду он бьет битой?
К тому времени, когда Маргарита накинула рюкзак на плечи, Тамми вернулась с задумчивым и хмурым взглядом на лице.
– Я не знаю. Пока еще трудно предсказать результат. Это психичка права, он – просто сводит с ума! Смело можно сказать, что он – гетеросексуал, потому что от него так и веет «сделай меня» и сразу просыпается желание отхватить кусочек его сочной плоти. Это создание одето в черную шелковую рубашку с открытым воротом и закатанными до локтей рукавами. И еще у него обалденная тату на левой руке. Но… – Тамми сморщила носик. – На нем черные брюки и он в очень, очень дорогих итальянских мокасинах. Думаю, «Ferragamos»21. Должна сказать, что мой выдающийся гей-радар взорвался. Гетеросексуалы обычно не выглядят так хорошо. Это еще не упоминая его дорогостоящую прическу, с чуть взлохмаченными волосами. Он даже не смотрит на тех, кто проходит мимо него, неважно женщина это или мужчина. Как странно. Итак, должна сказать, шансы, что он играет за нас, – 50 на 50. Возможно, он – бисексуал.
– Ооо, загадка, – сказала Маргарита, выходя из класса, чтобы увидеть его воочию. – Давай посмотрим, что я думаю…
В коридоре царила страшная суматоха из-за девушек, которые глазели, разинув рты, или пытались, не привлекая внимания, строить глазки. Сперва все, что она увидела, была светловолосая макушка, возвышающаяся над остальными.
Было тяжело протискиваться через эстрогеновое море женщин, жаждущих разглядеть его поближе. И когда она приблизилась к нему, Маргарита должна была признать его абсолютную сногсшибательность. У нее и близко не было иммунитета к «сделай меня»-фактору, о котором говорила Тамми.
Его лицо было идеальным, с полными и чувственными губами, которые просто умоляли о горячем поцелуе. Высокие скулы и аристократический нос. Волосы цвета «темный блондин» были чуть короче сзади, чем спереди, несколько прядей ниспадали на глаза, добавляя ауру загадочности его облику. Его кожа имела темно-золотистой оттенок. Было заметно, что он чувствует себя не в своей тарелке, держа букет роз и большую коробку шоколада «Godiva»22.
Это было до того, как он сделал шаг в ее сторону. Когда она увидела и узнала эти глаза бирюзового цвета, сердце Мэгги замерло.
Не может быть…
– Рен?
Он, не останавливаясь, подошел прямо к ней и одарил этой знакомой робкой улыбкой, перед тем как буквально потерся носом о щеку и подарил легкий, нежный поцелуй.
Тамми остановилась позади них и, прочистив горло, спросила:
– Бисексуал?
Маргарита рассмеялась.
– О нет. Он определенно за нашу команду, поверь мне.
– Вперед, девочка. Убедись, что дома забьешь еще пару голов и за нас, – шепнула Тамми.
Рен неодобрительно проводил Тамми взглядом, когда та отошла.
– Мне спросить, о чем это вы?
Маргарита нервно засмеялась.
– Нет. Я определенно предпочитаю, чтобы ты этого не делал.
Он нахмурился еще сильнее, когда протянул ей цветы и конфеты.
– Это тебе.
Это было очень старомодно и банально, но все же, от такого поступка сердце ее забилось быстрее. Ни один мужчина прежде не дарил ей цветы и конфеты.
– Спасибо.
Закусив губу, она протянула руку и легонечко коснулась его новой прически. Невероятно шелковистые волосы заструились меж пальцев. Такая мягкая текстура больше напоминала шерсть животных, чем человеческие волосы.
Новый образ действительно подходил ему, но часть Маргариты скучала по прежнему Рену.
– Что ты сделал?
Его глаза от неуверенности потемнели.
– Тебе нравится?
– Да, думаю, нравится. – Она знала, что он симпатичный, но понятия не имела, что он окажется таким невероятно сексуальным. Что-то в этом новом Рене заставляло хотеть его еще больше, чем прежнего. Кто бы знал, что прическа может создать такое разительное отличие?
– Ты же сделал это не ради меня?
Рен смущенно отвел взгляд.
Ее затопило тепло.
– Тебе не обязательно было стричь волосы, Рен. Мне нравилось, и как было прежде.
Он оглянулся на девушек, которые постепенно разбредались.
– Я не хотел тебя больше смущать.
Она потянулась к нему и опустила его лицо так, чтобы своей щекой коснуться его. Аромат мужской кожи и лосьона после бритья воспламенил все ее гормоны. А такое самопожертвование – сердце.
– Ты никогда не приводил меня в смущение, Рен. – шепнула она ему на ухо. – И не думаю, что когда-нибудь сможешь.
Рен задержал дыхание от окутавшего его аромата. Это все, что он мог сделать, чтобы только контролировать себя. Он чувствовал ее кожу на своей… ее ладонь на своей щеке. Это было замечательно. Ее прикосновение обжигало и затрагивало крохотную человеческую частичку в нем. Более того, оно затронуло сердце зверя и приручило его. Он никогда не надеялся почувствовать такое.
Он был в мире. Безмятежен. Спокоен. Без боли. Без прошлого. Без насмешек.
Всё, что он сейчас чувствовал внутри себя, – это Мэгги и странное, головокружительное и незнакомое наслаждение.
Он не хотел, чтобы это чувство проходило.
К его неожиданному разочарованию она отодвинулась и посмотрела на него.
– Итак, как ты нашел меня здесь? Ты случайно не один из тех сумасшедших охотников?
Рен ухмыльнулся. По правде говоря, животное в нем могло с легкостью проследить за ней, где бы она ни находилась на этой планете. Она обладала уникальным ароматом. Ароматом женщины и чайной розы, переплетающимся с запахом шампуня «Finesse», которым она пользовалась. И если она узнает о том, что никогда не сможет от него скрыться, то, скорее всего, это напугает ее до чертиков.