А потом, конечно, кто-то встряхнул ее, разбудив. Смутно, расплывчато она подняла глаза (один глаз был заплывшим, почти закрытым) и увидела стоящего над ней Дитера Куна. “Доброго времени суток, Моник”, - сказал эсэсовец с приятной улыбкой. “Не откажетесь поужинать со мной завтра вечером?”
Она знала, что хотела ему сказать. Она почти сказала. Но теперь она также знала, что может случиться с любым, кто сделает немцев несчастными. Она думала, что знала раньше, но теперь она поняла разницу между академическими знаниями и личным опытом. Хотя она ненавидела себя, с ее разбитых, сухих губ слетело одно прохрипевшее слово: “Да”.
Капитан группы Бертон Пастон, командир радиолокационной станции королевских ВВС на окраине Белфаста, оторвал взгляд от бумаг на своем столе и перевел его на лейтенанта авиации Дэвида Голдфарба, который сидел за столом напротив него. “Вы действительно хотите подать в отставку со службы в Королевских военно-воздушных силах?” В голосе Пастона звучало недоверие, как будто Гольдфарб пришел к нему за разрешением совершить какое-то особенно грязное преступление.
“Да, сэр”, - твердо сказал Гольдфарб.
Пастон почесал свои усы с проседью. “И почему, могу я спросить, вы стремитесь сделать такую вещь?”
“Это есть в формах, которые я заполнил, сэр”, - ответил Дэвид Голдфарб. Капитан группы Пастон должен был их прочитать. То, что он этого не сделал, было плохим знаком. “У меня и моей семьи есть возможность эмигрировать в Канаду, но Доминион не примет ни одного служащего офицера в вооруженные силы Ее Величества”.
“Могу добавить, политика, которую я от всего сердца одобряю”. Пастон пристально посмотрел на Гольдфарба сквозь верхнюю половину своих бифокальных очков. “В любом случае, почему вы хотите эмигрировать?”
“Сэр...” Дэвид в смятении уставился на командира станции. Капитан группы Пастон вчера не пришел. Он не был дураком; Гольдфарб знал это. Если он намеренно прикидывался тупицей, это должно было означать грядущие неприятности. Глубоко вздохнув, Гольдфарб выложился по полной: “Сэр, вы знаете, что я еврей. И вы должны знать, что в последние несколько лет евреям в Британии становится все труднее и труднее ...”
Его голос снова затих. Его родители бежали в Англию из Польши, которая тогда находилась под контролем России, спасаясь от погромов перед Первой мировой войной. Но теперь, когда Соединенное Королевство лишилось своей империи из-за ящеров, а Великий германский рейх находился по ту сторону Ла-Манша, Британия постепенно приспосабливалась к хозяевам континента. Это оставило мало места для таких людей, как Дэвид Голдфарб и его семья.
“И ты хочешь убраться отсюда, пока есть возможность, не так ли?” Спросил Пастон.
“Да, сэр, боюсь, что примерно так”, - ответил Дэвид.
“Совершенно не заботясь о службе, которая забрала тебя из лондонского Ист-Энда и сделала из тебя человека, достойного уважения”, - сказал капитан группы Пастон.
Щеки и уши Гольдфарба запылали. “Я буду заботиться о королевских ВВС до конца своих дней. Но я должен сказать, сэр, я не всегда получал то уважение, которого я, возможно, заслуживаю, от некоторых офицеров королевских ВВС - не от вас, сэр, спешу добавить. Но в этой службе есть люди, которые думают, что одному из офицеров Ее Величества больше нечем заняться, кроме как помогать провозить контрабандой имбирь, из-за чего я и оказался в нацистской тюрьме в Марселе ”.
“Если мы пока не можем причинить вред ящерицам никаким другим способом, кроме как с помощью имбиря, то мы должны использовать имбирь”, - сказал Пастон. “Я признаю, что грань между официальным и неофициальным может стать размытой в таких обстоятельствах, но...”
“Не наполовину!” Вмешался Гольдфарб. “Некоторые из этих парней” - он имел в виду капитана группы Бэзила Раундбуша, бывшего коллегу и нынешнего угнетателя, - “разбогатели на контрабандной торговле”.
“Ничто из этого не имеет к вам никакого отношения”, - сказал ему капитан группы, его голос внезапно стал отстраненным и холодным. “Я также не могу с чистой совестью принять отставку, основанную на мелких личных проблемах. Соответственно, ваша просьба отклонена, и вы немедленно вернетесь к своим обычным обязанностям ”.
“Что?” Дэвид взвизгнул. “Ты не можешь этого сделать!”
“Я не только могу, лейтенант полета, я просто должен”, - ответил Пастон.