“Я не знаю, что еще это могло быть”, - ответил Кассквит. “Быстрее!” По кораблю эхом разнеслось аварийное предупреждение.
Мужчины и женщины Расы носились туда-сюда, направляясь к своим собственным аварийным станциям. Несколько человек будут защищать звездолет, остальные просто ютятся в нем. Если бы металлическая бомба разорвалась у его борта, они погибли бы там, где съежились, вероятно, быстрее, чем смогли бы осознать, что мертвы.
Вид больших уродцев внутри звездолета заставил некоторых мужчин и женщин сердито закричать. Кассквит крикнул в ответ. То же самое делал Джонатан Йигер, не всегда вполне грамотно. Затем он задал тот самый вопрос, над которым она размышляла мгновение назад: “Что произойдет, если в нас попадут?”
Она дала ему единственный ответ, который пришла в голову: “Мы умираем”. Его лицо исказилось. Она мало знала о выражениях лица, которые использовали дикие Большие Уроды. Из того, что она поняла, однако, это не означало удовольствия.
Вот был ее родной коридор. Вот был дверной проем ее дома. Она нажала на клавиатуру снаружи. Ей пришлось дважды попытаться набрать правильную комбинацию. Когда она это сделала, дверь открылась. Она вошла внутрь. Джонатан Йигер снова последовал за ней. Она закрыла за ними дверь. Даже сквозь металл отчетливо доносились щелчки когтей по металлу и крики испуганных мужчин и женщин.
Касквит тоже был напуган. И Джонатан Йигер, без сомнения, тоже. Ей нужно было немного времени, чтобы понять, насколько он, должно быть, напуган. Она, по крайней мере, была там, где ей было место, где она прожила всю свою жизнь. Он, должно быть, был таким же брошенным на произвол судьбы, как и она, если бы началась война, пока она была на поверхности Тосев-3.
“Что нам теперь делать?” - спросил он. Если и были какие-то ответы, он знал, что они должны были быть у нее.
Он зависит от меня, поняла она с небольшим потрясением. Она никогда не заставляла никого делать этого раньше. Она всегда была той, кто зависел от Томалсса. “Подожди”, - сказала она ему: очевидное. “Надеюсь, звучит все понятно”. Как только очевидное миновало, ей пришлось остановиться и подумать, но ненадолго. Ей хотелось придать своему лицу выражение, которое дикие Большие Уроды использовали для демонстрации дружелюбия. “Кроме того, мы должны продолжать то, что делали до того, как прозвучал сигнал тревоги”.
Джонатан Йигер запрокинул голову и разразился лающим тосевитским смехом. “У нас есть поговорка: ешь, пей и веселись, потому что завтра мы можем умереть”. Смех прекратился. “Но это может произойти не завтра. Это может произойти в следующее мгновение”.
“Это правда”, - сказал Касквит. “Поскольку это правда, не должны ли мы продолжать? Есть ли что-нибудь еще, что вы предпочли бы сделать?”
“Нет”, - сказал он и добавил выразительный кашель.
“Я тоже”. Она легла на свой спальный коврик. Он был менее прочным, чем раскладушка, привезенная с Tosev 3 - он соответствует потребностям расы, а не моим, подумала она, - но должен был сойти. “Тогда давайте продолжим”.
Она ожидала, что он наденет другие ножны и продолжит ровно с того места, где они были прерваны. Вместо этого, к ее удивлению и восторгу, он опустился на колени рядом с ней и начал стимулировать ее снова.
Она не представляла, что ее можно стимулировать паутиной плоти между большим и указательным пальцами, сгибом локтя или мочками ушей. Она всегда ненавидела свои уши, которые портили плавные линии ее головы, и хотела бы, чтобы вместо них у нее были слуховые диафрагмы, как у представителей Расы. Вот и появился повод передумать, которого она не ожидала.
Его рот на ее груди доставил ей больше удовольствия, чем ее собственные пальцы. Она не была так уверена, что это правда, когда его голова оказалась у нее между ног. Она точно знала, что делать и когда делать это там. Он этого не сделал; он выяснял экспериментально. Однако, когда она гладила себя, она всегда знала, что произойдет дальше. С ласками Джонатана Йигера она этого не сделала. Иногда сюрпризы разочаровывали. Иногда они были совершенно восхитительными. Она ахнула и содрогнулась, почти врасплох захваченная пиком удовольствия.
После этого Джонатан Йигер действительно потянулся за коробкой с ножнами. “Разве ты не хотел бы, чтобы я тебя тоже стимулировал?” Спросил Кассквит.
Уголки его рта приподнялись. “Я воодушевлен”, - ответил он и указал на ту часть себя, которая подтверждала правдивость его слов. “Если ты будешь стимулировать меня гораздо больше, я буду...” Он сделал паузу, возможно, ища способ перевести то, что он хотел сказать, на язык Расы. Он нашел одну: “Я пролью свое семя, и тогда тебе придется немного подождать, прежде чем я смогу снова спариваться”.