К этому моменту он хотел знать, что там было, не столько ради себя, сколько потому, что хотел увидеть, как наказан тот, кто разбомбил колонизационный флот. Любопытство сгубило кошку, подумал он. Его собственное любопытство, вполне возможно, было близко к тому, чтобы убить его. Но в пословице была и другая строчка. Удовлетворение вернуло его обратно.
Там был архив. Он заходил так далеко пару раз - и экран гас, когда его отключали от сети. В первый раз он подумал, что это несчастный случай. Он больше так не думал.
Его компьютер начал издавать тихие мурлыкающие звуки. Он подозревал, что знает, что это было: кодирование Сорвисса, ведущее войну с мерами, принятыми правительством, чтобы не допустить нежелательных посетителей в архив. Если бы люди узнали о компьютерах больше, чем думал Сорвисс, Сэм мог бы превратиться в живой пар, а не просто в горячую воду.
На секунду экран начал темнеть. Он тихо выругался, чтобы Барбара не заметила. Но затем экран очистился. ЗАПИСЬ РАЗРЕШЕНА, на нем было написано. ПРОДОЛЖАЙТЕ. Продолжайте, что он и сделал. По мере того, как он читал, его глаза становились все шире и шире. Он закончил, затем сразу же покинул архив. Для пущей убедительности он выключил и компьютер.
“Господи!” - сказал он, потрясенный так, как не был с тех пор, как наблюдал, как товарища по команде избили. “Что, черт возьми, мне теперь делать?”
Первое, что сделала Нессереф, проснувшись утром, это проверила монитор своего компьютера. Это было первое, что она делала каждое утро, конечно, чтобы посмотреть, какие были новости и какие электронные сообщения пришли ночью. Но у нее была более срочная причина проверить это сегодня: она хотела выяснить, каков уровень радиоактивных осадков, чтобы посмотреть, сможет ли она безопасно покинуть свой многоквартирный дом.
Она недовольно зашипела. Сегодня утром там было очень радиоактивно. Если бы не фильтры и скрубберы, недавно установленные в системах отопления и очистки воздуха, в квартире тоже было бы очень радиоактивно. Немцам пришлось несладко. В общем, Нессереф совсем не возражал против этого. Но преобладающие ветры на Тосев-3 дули с запада на восток. Они привезли радиоактивный пепел с погребального костра рейха прямо в Польшу.
И немецким властям также удалось взорвать несколько собственных бомб с металлическим взрывчатым веществом на территории Польши. Это только усугубило уровень радиоактивных осадков. Они также нанесли большой ущерб центрам тосевитов и представителям Расы в этом субрегионе.
Лодзь поднялась в отвратительном, прекрасном облаке. Нессереф задавалась вопросом, остался ли Большой Уродец по имени Мордехай Анелевичз среди живых. Она надеялась на это. Она также пожелала здоровья его младшему детенышу - в конце концов, она познакомилась с юным Генрихом и слышала о его беффеле. Ее беспокойство за остальных членов семьи Анелевичей было значительно более абстрактным. Они имели для нее значение не ради них самих, а потому, что ее подруга была бы обеспокоена, если бы с ними что-нибудь случилось.
Орбит поднялся и повернул турель "глаз" к экрану, как будто тсонги тоже изучал уровни радиоактивных осадков. Его другая турель "глаз" повернулась к Нессерефу. Когда она не сделала ни малейшего движения, чтобы вывести его на улицу погулять, он тоже испуганно зашипел. Как бы он ни смотрел на монитор, он не мог понять, что означают цифры, отображаемые на нем.
К сожалению, Нессереф могла. “Мы не можем пойти погулять сегодня”, - сказала она и почесала его между глазными башенками. Она говорила это так часто в последнее время, что Орбит начал понимать, что это значит. На этот раз взгляд, которым он одарил ее, был чем-то средним между испугом и задумчивостью, как будто он задавался вопросом, может ли укусить ее за обрубок хвоста, чтобы она передумала. Она погрозила ему указательным пальцем. “Даже не думай об этом. Я хозяйка. Ты домашнее животное. Помни о своем месте в иерархии”.
Орбита снова зашипела, как бы напоминая ей, что, хотя подчиненные обязаны уважать вышестоящих, у вышестоящих есть обязанности перед нижестоящими. Одной из ее обязанностей было выводить тсонги на прогулку, когда она могла. Она никогда не была дома и до сих пор не смогла вывести его на улицу на такое долгое время. Насколько он мог видеть, она падала духом на работе.