“Он должен был быть, черт бы его побрал”, - сказал Друкер. Он тоже проклинал себя за тошноту в тот первый день.
Из радиоприемника донесся треск помех. “Космические корабли Великогерманского рейха! Все космические корабли Великогерманского рейха! Борьба за справедливость в Европе продолжается”, - произнес голос на чистом немецком языке. “Накажите ящеров-агрессоров, как и где бы вы ни были. Ваша жертва не будет напрасной!”
Когда сообщение закончилось, оно начало повторяться. Насколько Друкер мог судить, оно было идентичным во второй раз. Запись? Он бы не удивился. Был ли там кто-нибудь живой, чтобы отдавать приказы оставшемуся немецкому космическому кораблю? Мог ли там кто-нибудь вообще быть живым?
Миллионы, десятки миллионов людей там, внизу, наверняка были мертвы. Но как насчет высшего командования? Ему пришлось признать, что он не был уверен. Партийное и военное руководство давно знало, что война с Расой, возможно, надвигается. Они сделали бы все возможное, чтобы быть уверенными, что смогут продолжать сражаться.
В середине третьего повтора записанного сообщения оно внезапно оборвалось. В эфире прозвучал другой голос, звучавший одновременно по-военному и смертельно уставший: “Да будет известно, что все обвинения против подполковника Йоханнеса Друкера сняты и что он повышен в звании до полковника. По приказу Вальтера Дорнбергера, исполняющего обязанности фюрера Великого германского рейха” .
Друкер уставился на радиоприемник. Его босс в Пенемюнде управлял тем, что осталось от рейха? Как это произошло? Когда это произошло? Почему Дорнбергер не начал вещание раньше?
И, что еще важнее, если Дорнбергер управлял Рейхом, почему, черт возьми, он не сдался так быстро, как только мог? Он считал идею войны против Расы полным безумием, как и Друкер. Это тоже оказалось полным безумием. Тогда почему он не сдавался?
Думал ли он, что сможет победить? Отказалась ли Раса принять его капитуляцию? Пытался ли он доказать, что все еще может причинить вред ящерам после того, как они сотворили самое худшее с Западной и Центральной Европой?
Имело ли это какое-либо значение? Друкер неохотно решил, что это не имеет значения. Приказ, который включал все немецкие космические корабли, безусловно, включал и его. И он должен был признать, что Дорнбергер был фюрером, которого он мог уважать. Если бы ему суждено было уйти, он ушел бы в сиянии славы.
Впервые за долгое время он выглянул через иллюминатор, чтобы оценить цели. Точки света, которые двигались на фоне звезд, находились на околоземной орбите, как и он сам. Некоторые из них, самые яркие, сияли ярче, чем Венера. Это были бы звездолеты флотов завоевания и колонизации, корабли, которые ящеры не могли позволить себе потерять.
Он выбрал одну на глаз. Они всегда находились на орбите выше, чем обычно делали верхние ступени, и поднялись еще выше после начала войны с Рейхом. Он мог бы включить свой радар, чтобы точно увидеть, как далеко они продвинулись, но он бы крикнул Вот я! если бы он это сделал. Вместо этого он уставился на звездолет впереди. Если бы он мог подобраться поближе, прежде чем включать радар и запускать свои ракеты…
Его расчеты были автоматическими, инстинктивными, как у пилота истребителя. Если он был на такой высоте, то двигался примерно так быстро, что означало, что ему потребуется примерно столько времени, чтобы сойти со своей нынешней орбиты и занять огневую позицию. Если Ящеры были начеку и превратили его в обломки до того, как он смог стартовать, они победили бы. Если нет… Он вздохнул. Если бы это было не так, они превратили бы его в обломки после запуска.
Солдаты, к сожалению, время от времени оказывались в таком положении. Его палец ткнул в кнопку, запускающую двигатель. Ускорение было небольшим, но он вообще не чувствовал никакого ускорения большую часть месяца. При любом взгляде на него казалось, что он весит пятьсот килограммов.
Он расточительно израсходовал топливо. Не то чтобы он собирался возвращаться. Звездолет, который он выбрал в качестве цели, становился все ярче и ярче, затем начал показывать видимый диск. Друкер знал, что он тоже будет виден на всех экранах радаров ящеров в округе. Этот звездолет не мог убежать, не таким массивным, каким он был. Им нужно было бы вмешаться или подойти к нему с какой-нибудь другой стороны, прежде чем он подойдет достаточно близко, чтобы сделать то, что он намеревался сделать.