Теперь он включил свой радар. Он показал звездолет прямо по курсу, примерно с той дальностью и скоростью, о которых он догадывался. “У меня хорошее зрение”, - сказал он со смешком. Если бы он собирался выйти на улицу, он бы вышел смеясь - и в звании полковника, не меньше.
И он думал, что заберет звездолет с собой. Ящеры никогда не умели хорошо реагировать на неожиданности. Ни одна из их ракет не направилась в его сторону. Ни один из их космических кораблей, предназначенных для борьбы на орбите - более отвратительных существ, чем Ханс-Ульрих Бус, — не появился на его экране. Где-то на своих космических кораблях они, вероятно, орали друг на друга, пытаясь понять, что, черт возьми, делать. Ему не нужно было разбираться. Он уже делал.
Нет, сюда прилетел один из их космических кораблей с, казалось, довольно хорошим ускорением. Но было поздно, очень поздно. Он использовал двигатели ориентации, чтобы выровнять нос Ханса-Ульриха Буса на звездолете. А затем его большой и указательный пальцы нашли красный переключатель, которым он никогда не думал воспользоваться. Он вытащил его и активировал, затем повернул сначала влево, затем вправо.
Его верхняя ступень содрогнулась, когда ракеты покинули свои трубы с клубами сжатого газа. Когда они были достаточно далеко от автобуса Ханса-Ульриха, включились их двигатели. Радары, которые они несли, направляли их прямо к звездолету ящеров, находившемуся менее чем в пятидесяти километрах от них.
Мгновение спустя Друкер ужасно выругался, потому что Ящеры на борту звездолета все-таки не спали. Ответные снаряды отскочили не более чем через удар сердца после того, как он запустил свой. Один из его снарядов взорвался почти сразу. Однако другой... другой нацелился на свою цель. “Давай”, - прошептал Друкер. “Давай!” На ракетах были установлены неконтактные взрыватели, чтобы взорвать их в сотне метров от обшивки корабля. Пробьет ли эта? Все ответные снаряды промахнулись. Если Ящерицы не сделали чего-нибудь отвратительного…
Они сделали. Что-то сверкнуло вдоль центральной линии звездолета: система вооружения ближнего боя, ничего более впечатляющего, чем компьютеризированная батарея тяжелых пулеметов, - и ракета взорвалась огненным шаром, состоящим не из разрывающихся атомов, а из лопнувших топливных баков. Прием. Все было кончено. Друкер развернул автобус Ханса-Ульриха на реактивных двигателях ориентации так, чтобы он мог повернуться лицом к приближающемуся космическому кораблю "Ящер". Без надежды и без страха он готовился к своему последнему бою.
“Немецкая верхняя ступень!” Это была Ящерица, говорящая на языке Расы. “Сдавайся, немецкая верхняя ступень. У тебя больше нет ракет. Ты больше не можешь причинить существенного вреда. Твоя не-империя в руинах. Чего ты можешь добиться дальнейшими бессмысленными жертвами?”
Это был хороший вопрос. Чем дольше Друкер думал об этом, тем лучше это выглядело. Он переместил большой палец со спускового крючка пулемета на переключатель радио. “Мужчина Расы, у меня нет для тебя хорошего ответа”, - устало сказал он. “У тебя есть я. Я не знаю, что ты будешь со мной делать. В данный момент меня не очень волнует, что ты будешь со мной делать. Что бы это ни было, я у тебя есть. Я сдаюсь ”.
“Чем я могу быть вам полезен сегодня, командир корабля?” - Спросил водитель Страхи.
“Я ничего не могу придумать”, - ответил Страха. “Если мне что-нибудь понадобится, вы можете быть уверены, что я не постесняюсь дать вам знать”.
Его водитель склонился в позе уважения. Это было наполовину истинное подчинение, наполовину насмешка. Тосевит имел в их отношениях по меньшей мере столько же власти, сколько и сам Страх. “Я не сомневаюсь, что ты это сделаешь. Тем временем, если тебя это устроит, я немного поработаю над твоим автомобилем”.
“Продолжай”, - сказал ему Страха. “Ты мог бы так же легко отнести это кому-нибудь, кто специализируется на ремонте, ты знаешь. Средств, по-видимому, будет достаточно для любых необходимых расходов”. Учитывая, что правительство не-империи Соединенных Штатов оплачивало все, что было связано с содержанием Страхи, средства должны были быть достаточными.
Но водитель сказал: “Мне нравится работать с техникой. Я бы предпочел сделать это сам. Таким образом, я уверен, что все сделано правильно”.