— Простите, уважаемый Диофант, — вступила Надя, отпустив мальчика прогуляться между креслами. — Вы назвали себя знатоком древних языков. Конечно, начиная с древнегреческого, который звучит в самом вашем имени, напоминая о великом математике древности.
— О да, то был подлинный Диофант, не забытый и в нашем тысячелетии. Но имя его, которое ношу и я, может быть, действительно повлияло на мою склонность к изучению языков древности, начиная с его родного, потом санскрита, французского, испанского, вашего русского, конечно, китайского…
— Надеюсь, и английского? — обиженно спросил Галлей.
— Oh, yes, sir. I am sorry. Я сожалею, что не упомянул его; это само собой разумеется.
— И вы лишь выполняете поручение руководителей острова? — поинтересовалась Надя.
— Я познакомлю вас с устройством нашего общества. Вы увидите, что у нас нет руководителей в прежнем понимании. Есть лишь координаторы, согласующие усилия сообщества в разных областях.
— Без насилия? — осведомился Галлей.
— Разумеется. От насилия мы отказались, так же, как и от лжи.
Надя, да и все ее товарищи, затаив дыхание, слушали старца. Его иконописное лицо привлекло бы художников всех времен. Но среди звездонавтов художника не было.
Впечатление, оставленное беседой с ним, быть может, лучше всего выразил Крылов, сказав:
— Мне неловко, что я до сих пор не прошел ваш «душ очищения»; хочу быть во всем подобным членам вашего общества.
— Вы пройдете его, едва мы приземлимся и можно будет подать энергию в душ.
Крылов внимательно посмотрел на Вязова, но тот по-своему воспринял слова Диофанта.
— Значит, с энергией у вас трудности? — спросил он.
— Конечно. Это единственное, что тормозит наше развитие; вот почему мы еще не овладели всей былой культурой и достижениями прошлой, современной вам цивилизации.
— По этому поводу я и хотел бы побеседовать с вами, — предложил Вязов.
— Не только побеседовать, если я правильно угадал ваши мысли, но и действовать совместно. Буду Рад. А пока я предоставлю вам возможность полюбоваться расстилающимися внизу пейзажами.
— Мы изучали их только с околоземной орбиты, в электронный телескоп, — сказал Федоров.
— И не узнавали Землю, — добавил Галлей.
— Она и сейчас может показаться вам неузнаваемой, — отозвался Диофант. — Вы не найдете былой суши, залитой ныне водой. Непривычная синяя растительность кое-где. Но когда мы будем пролетать мимо гор, они покажутся вам родными. Такой же вам стоит считать и всю, пусть изменившуюся, но вашу планету!
— Мы возвращались до дому и рады оказаться дома, — заявил Бережной.
— Вам будут рады на острове Солнца, в городе, который на вашем языке звучал бы как Колокольск.
— Сочетание слов «солнце» и «колокол»? Это говорит о многом! — задумчиво произнесла Надя.
Диофант улыбнулся.
Глава 2
МОНУМЕНТ
Власть Зла сразить Мечтой я в мир пришел.
— Однозначно! Мир двух солнц! — воскликнул Галлей.
Огромное закатное солнце опускалось над морем. Потускнев, оно напоминало гигантский красный воздушный шар, зависший над клочковатой дымкой горизонта. Внезапно узкая, словно лезвие, тучка поднялась над горизонтом, как бы стараясь удержать падающее светило. Но… разрезала его пополам. Вернее, превратясь в темную ленту, опоясала багровый диск, прикрыв его середину. И он разделился на две части, овальные и такие же багровые.
Какое-то время действительно казалось, что над морем висят два светила.
— Вполне доказательно можно утверждать, — с напускной серьезностью продолжал Галлей, — что мы не просто на острове Солнца, а на чужой планете двух солнц! Не туда мы попали, многочтимые мои штурманы! Я еще на околопланетной орбите убеждал лететь к другому звездному кристаллу, отыскивать нашу родную Солнечную систему.
— Не бреши, друже! — усмехнулся Бережной. — Родное Солнце наше здесь одно, а вот парусников в гавани тьма тьмущая! Где такой лес мачт увидишь? Я еще парнишкой мечтал о каравеллах да бригантинах. Вы только поглядите, как Никитенок наш на них смотрит! Или взглядом паруса прожечь хочет, или Америку, как Колумб, вновь открыть.
— Америка! Не малыша нашего, а Васю Галлея «однозначно» туда тянуть должно. Но попали мы, как и подобает истым донкихотам Вселенной, в мир парусов и ветряков. Впору росинантов седлать, за копья браться! Так или не так, Никитенок?