— Какова кинетическая энергия! — восхитился Никита.
Последовало еще несколько ударов, и диск, напоминая уже смертельно раненное чудовище, завертелся на месте и наконец замер, затих, израсходовав весь запас своих сил.
— Потрясающе! — сказал Крылов. — Словно кто-то стремился уничтожить эти символы, основу вашего мышления.
— Ассоциации однозначны! — вставил Галлей.
— В изучаемой мной истории так бывало не раз, — вздохнул Диофант.
— Устоял-таки монумент, — восхитился Бережной.
И тут хлынул дождь. Но какой! Словно сорвало небесные шлюзы и водопад обрушился на землю. Звездонавтам пришлось надеть давно не используемые шлемы.
Никитенок важно натянул на голову свой капюшончик с прорезями для глаз (чтобы походило на шлем, как у взрослых!).
Хуже пришлось хозяевам, особенно Диофанту, оставшемуся даже без плаща.
Разбрызгивая мгновенно возникшие ручьи и лужи, все бегом поспешили к дому, где для гостей были приготовлены комнаты.
— Сорвал опору оси маховика, — переводя дух, в подъезде объяснял Демокрит.
— Видно, и в аккумуляции энергии, и в воспитании для осей нужны крепкие опоры, — заметил Никита Вязов.
— Вы мудро правы, — отозвался тоже едва отдышавшийся Диофант. — Именно ось воспитания должна быть нерушимой. В этом залог нравственности будущего поколения и главная задача нашего общества.
— Как же вы объясняете исторические эпизоды, которые вам вспомнились при атаке диска на монумент? — спросила Надя.
— Осуществляя былую мечту, наши предки (да и на вашей памяти так бывало тоже!) совершали одну и ту же трагическую ошибку: ставили на первый план удовлетворение потребностей, достижение изобилия, пренебрегая нравственностью. Когда нравственность, в частности религия, сплачивала общину, она могла существовать продолжительное время; скажем, у первых христиан, потом в некоторых монастырях и даже в отдельных поселениях, тогда как вокруг царил иной общественный строй. Без высокой нравственности люди не смогут отдавать все свои способности в труде. Мало провозгласить принцип, надо обеспечить его осуществление.
— Вы сказали, почтенный Диофант, — спросила Надя, — что прибывающие к вам переселенцы отказываются от лжи и лени?
— Отказ от лжи уничтожает пороки, которые не могут без нее существовать. Мы достигаем этого воспитанием с раннего детства. Тем же, кто был этого лишен, мы можем помочь «душем очищения», который некоторые из вас прошли.
— Да разве в таком, как у вас, обществе возможно лгать! — воскликнула Надя.
— Потому и будет стоять монумент, — заключил Бережной. — Мир без лени! Отказ от нее — это торжество трудолюбия.
— Трудолюбие торжествует в мире без лжи, — добавил Крылов.
— Какой фантастический мир! — воскликнула Надя. — Мир без лжи!
Глава 3
ШТОРМ
Бывают штормы, когда за одну секунду выделяется энергии больше, чем при взрыве атомной бомбы.
Страшен шторм при лунном свете, откровенный в своей неприкрытой мощи и грозной красоте!
Рвущий паруса ветер гнал тучи, но не смирил, а еще больше разъярил дикие океанские стада. И с сокрушающей силой неслись они ровными рядами, сливаясь вдали с почти неразличимым черненым серебром. И казалось, что нет между косматыми валами никакой воды, а разделены они глубокими пропастями, ущельями. Будто заснеженные горные хребты сорвались с земных оснований. Крутые их склоны напоминали скаты древних пирамид, испещренных прожилками.
И ни одной птице не пролететь над ними, ни одной рыбе не подняться к перепаханной бурей морской поверхности.
Ущербная, в первой четверти, красноватая луна смятым мячом то взлетала выше мачт, то падала, как бы ударяясь об опасно кренящуюся палубу парусника, успевшего выйти в открытое море. Угрюмые моряки с промокшими повязками или платками на головах цепко держались за штормовые канаты, меньше всего пытаясь сейчас воспринять в смеси мрака и лунных бликов гневное величие Природы.
Рев бури слышен был и в большой комнате с толстыми стенами, отведенной семейству Вязовых.
Люди здесь могли только вообразить, что творилось снаружи.
Но не от шума не мог мальчик заснуть, а от своей разыгравшейся фантазии.
Людям Земли всегда представлялось, что полет среди звезд — высшее проявление отваги, здесь самый отчаянный риск, самая высокая романтика и самые удивительные приключения.
Ребенку же, коротенькая жизнь которого прошла в уютной каюте звездолета, с мамой и папой, жизнь в полете казалась спокойной и тихой, домашней.