Решив, что ночевать под кустом он не станет, Гутторн собрался вернуться, но дороги к ведьминому дому не обнаружил. Теперь перед ним оказались завалы да кусты, угрожающе размахивающие ветками. Он мрачно усмехнулся. Усевшись на землю, достал нож и принялся чертить перед собой знаки таинственных рун.
Во дворе казалось еще темнее, чем в лесу. Подумав о том, что он заявился посреди ночи к ведьме, о которой местные жители рассказывали какие-то саги невероятные, Гутторн чуть было не рассмеялся. Правда, тут же ему стало не до смеха, когда прямо перед ним, словно из ниоткуда, возникла Бергдис. Почему-то эта стоящая недвижно женщина, взгляд которой сейчас казался каким-то нечеловеческим, выглядела опаснее разъяренного берсерка.
- Зачем ты бродишь здесь? - прошипела она и нехорошо оскалилась. - Она ведь тебе убираться велела!
- Мне нет дела до слов какой-то ведьмы. Я не трелл плешивый, чтобы она мной распоряжалась!
Бергдис презрительно фыркнула.
- Что же ты, герой, раньше думал?
Гутторн на миг растерялся.
- А не слишком ли ты любопытна?
Одна из собак тихо зарычала. Бергдис не ответила, еще страшнее оскалившись. Она шагнула было вперед, но тут же отскочила обратно, услышав скрип дверных петель.
Гутторн повернулся на звук и тут же помимо воли улыбнулся, встретив взгляд стоящей на пороге светлой богини.
- Эй, конунг! Ты живой?
Он открыл глаза и первым делом заметил стоящего над ним с озадаченным видом ярла Торстейна. Глядя на его лицо, Гутторн усмехнулся.
- Сомневаешься?
Торстейн пристально посмотрел на конунга, бровь которого пересекала глубокая царапина.
- Ну...
- Я вот нет, раз твою рожу вижу.
Ярл рассмеялся, тряхнув вечно растрепанными темными волосами, и протянул Гутторну руку. Поднявшись на ноги, он потер ушибленный бок и, прихрамывая, подошел к лежащему на земле коню, из шеи которого торчала стрела.
- Уж не знаю, кто придумал Ингольву хёвдингу прозвище Стрелок. Нужно было его Косоглазым назвать.
- Да, его стрела, - уверенно кивнул Торстейн. - Вот ведь не зря про твою удачу все болтают. Не пойму, как ты шею себе не свернул. И уж другой на твоем месте без глаза бы точно остался.
- Что это за конунг без удачи?
- Тебе удача не только богами дарована, но и Рунгерд твоя к тому руку приложила.
- И я ей благодарен. Если бы она только замечать мою благодарность могла.
Ярл хитро покосился на Гутторна, который недовольно смотрел на мертвого коня.
- Не для этого ли ты на днях столь богатые дары Фрейе подносил? Чтобы помогла твоей жене об обидах позабыть?
- Мне обиды ее надоели, как снег в конце зимы. Она ведь все еще из-за той моей поездки к Ингольву хёвдингу злится. Выдумала, что я с ее мнением не считаюсь, раз решил союз с ним заключить. Только вот не может так быть, чтобы все по ее воле делалось.
- Верно ведь говорят, что люди в супружестве похожими делаются. А вы так и с самого начала подобрались один упрямее другого. Оттого и ругаетесь. Пообижается красавица твоя и успокоится. Сколько раз уж было.
- Надеюсь! А ты, смотрю, как всегда заступаешься за нее?
Конунг насмешливо посмотрел на Торстейна, но тот вдруг сделался серьезным.
- Ты знаешь, чем я ей обязан. Если б не колдовство ее, лежать мне сейчас в своей усадьбе с одной ногой. Лучше к дочерям Эгира в гости, чем так... - ярл быстро взглянул в сторону стоящих неподалеку хирдманов и заговорил тише. - И пусть известно мне, что она темным колдовством промышляет, но это уж ее дело.
Гутторн молча усмехнулся.
- А отчего Рунгерд так против Ингольва настроена?
- А ты как думаешь? Пророчества ее все. Считает, что от хëвдинга неприятности могут быть.