! Ты чужачке этой доверяешь больше, чем родной дочери? - Хватит! Тебе пора понять, что не все делается, как бы тебе того хотелось. - Так значит, не прогонишь ее? Рагнвальд какое-то время пристально глядел на дочь. - Сванлауг станет моей женой. Именно для этого я пришел сейчас - сказать тебе об этом. Девушка удивленно распахнула глаза. С отца перевела взгляд на спокойно стоявшую в стороне Сванлауг. Та уверенно глянула в ответ. - Но как же... - Надеюсь, она не сильно обиделась на твою ложь. - Я не обижаюсь. Мы просто повздорили немного. С кем не бывает. А ты, Хильдис, вспомни. Может, гривну эту ты отдала кому? - Что? Сванлауг странно улыбнулась. - Вспомни. Не говоря ни слова, Хильдис сорвалась с места и выбежала за дверь. Рагнвальд огорченно тряхнул головой. - Понять не могу, что с ней в последнее время творится. - Не тревожься, ярл, - уверенно произнесла девушка. - Все хорошо будет. *** - Я счастлив, Рагнвальд, что лично могу тебя и твою прекрасную невесту со столь значимым событием поздравить. Почему бы нам за будущую хозяйку этой гостеприимной усадьбы не выпить? Сванлауг опустила взгляд. Слишком уж невыносимо было эту хитрую ухмылку видеть. Ярл усмехнулся. - Мне по нраву твои слова, Торвальд. Выпить надо обязательно! - Что это с тобой? Девушка взглянула на будущего мужа. Сегодня она сидела с ним рядом. - Я... про Рунгерд все думаю. - Не стоит так ее бояться. Но если хочешь, отдыхай иди. Сванлауг торопливо кивнула. Листья от ветра шумели. Она прислонилась к кривому стволу старой яблони. Спать идти не хотелось. Ночевать она теперь собиралась в горнице, с остальными девушками, чему Хильдис, должно быть, очень обрадуется. - Что же ты, ночная всадница, так рано ушла? Едва заметная насмешка в голосе. Сванлауг не повернулась. - День был трудным. - Я рад, что ты мне наконец ответила. Хоть такого ответа я, признаюсь, не ожидал. - Я хотела сама тебе сказать... - У меня днем были дела. А говорить раньше следовало, за кого замуж собираешься. - Я... не была уверена. - Так что же случилось? Она вздохнула молча. Потом повернулась, виновато склонив голову. - Если бы у меня была возможность... я бы иначе решила. - Ты же сама говорила, что не обещала мне ничего. Так что и оправдываться не стоит. - Я просто хочу, чтобы ты знал... Торвальд усмехнулся. - Что знал? Сванлауг все же подняла взгляд. Он посмотрел на нее так, что девушке жарко вдруг сделалось. - Прощай, йомфру. Я тревожить тебя больше не стану. *** В усадьбу она вернулась за полночь. Мельком глянув на Ульвара, что был мрачен сильнее обычного, ухмыльнулась. - Что, страшно было, шкура твоя облезлая? - Сама, поди, от страха тряслась. - Я? Нет. Он молча усмехнулся. Но потом все же добавил: - Не больно мне вся эта падаль нравится. - Да и мне, чего скрывать. Я до сих пор чую эту вонь. Как исполнит, что велено, тут же обратно отправлю. Рунгерд бросила на верного хирдмана предупреждающий взгляд. - Конунгу ни слова! Ясно тебе? - Могла бы не говорить. Огонек в лампе встрепенулся, потревоженный открытой дверью. Гутторн отложил в сторону ремень и нож, которым, видно, пытался починить поврежденную пряжку. Рунгерд незаметно завела левую руку за спину. - Я думала, ты... - Тебя долго не было. - Захотелось одной немного побыть. Гутторн приблизился к ней, беря за руку, что колдунья прятала за спиной. Осторожно размотал покрывавшую ладонь неаккуратную повязку. Увидев свежий порез, многозначительно усмехнулся. - Бывало и хуже. Рунгерд молча вздохнула. Гутторн откинул ее рукав, рассматривая тонкие полоски старых шрамов, идущие от запястья до локтя. - Надеюсь, хотя бы этого больше не повторится. Колдунья опустила руку, криво ухмыляясь. - Я уже это слышала, и не раз! Совсем рано еще. Только-только Мани показался на небе в своей повозке. В костре прогорела и сломалась пополам толстая ветка. Она поправила длинной палкой распавшиеся в стороны угли. Та же самая поляна. И палка эта лежит у нее на коленях, как когда-то меч. Заклятый ее же собственной кровью. С тех пор в этом месте она не была ни разу. Может, поэтому и всплыло вдруг в памяти. Сейчас, правда, лето вступало в свои права, а тогда вот-вот должна была зима начаться. Холодно было даже в доме. Она это хорошо помнила. - Подойди сюда, упрямый мальчишка! - Сними его оттуда! - Я же сказала - нет! Тебе только три... - Дай! - Это меч твоего отца, и он не велел... - Я хочу! - Ты все равно его не поднимешь. - Ну да-ай... И до чего взгляд жалобный. - Снеррир, давай лучше расскажу тебе что-нибудь? Ты же любишь... - А вон тот нож можно? Рунгерд опустилась на скамью, тяжело вздохнув. Дверь тихо скрипнула. Она холодно глянула на вошедшего. Затем, мельком, на сына, что теперь уселся с ней рядом. - Гутторна сейчас нет. Он... - Я к тебе. Колдунье не понравился ни тон конунга, ни его взгляд. - Чего же ты хочешь? - Я хочу, Рунгерд, чтобы ты убралась из моего дома. Она изобразила удивление. - Ты никак шутить вздумал? - Шутить с тобой я больше не намерен. Особенно после того, как ты моим детям угрожать осмелилась! - Угрожать? Я просто погорячилась, когда ругала служанку. - Твое присутствие я и так слишком долго терпел! - Что значит - терпел? - Мне известно, кто ты! И такое родство мне ни к чему. - И кто же? Рунгерд спокойно улыбнулась. Гуннар же посмотрел на нее с отвращением. - Поганое отродье троллей - вот кто! - Ты собираешь слухи, как немощная старуха, которой больше нечем себя позабавить? - Это не слухи. Я узнал это от людей, в той проклятой долине, где ты жила. - Я... - И которую обирала долгие годы. Колдунья гордо подняла голову. - Я собирала дань! И имела на это право! - И кто тебе такое право дал? - Это тебя не касается! Те земли не твои ведь! Она глянула на конунга с вызовом. - Брата своего ты тоже прогонишь? - Гутторн останется здесь. - Не думаю, что он кому-то позволит за него решать. - У тебя тоже решать за него больше не выйдет! Или думаешь, я не понимаю, что он женился на тебе из-за твоего тролльего колдовства? Будь он в своем уме, такого никогда бы не совершил. - Что... - Рунгерд обиженно подалась назад, но тут же произнесла со злостью: - Это ты так думаешь! И напрасно полагаешь, что я мужа своего оставлю. Не дождешься! Гуннар шагнул вперед, теряя терпение. - Лучше тебе по-хорошему это сделать. Либо ты сама уберешься в ту дыру, откуда вылезла, либо... - он вдруг опустил взгляд, - твое порождение я велю на копье насадить. Если же сделаешь, как говорю... просто отправлю твоего сына куда-нибудь. На воспитание. А лучше забирай с собой. Я не желаю жить под одной крышей с троллями. Колдунья вмиг побледнела. - Вот, значит, как... Тебе следует забрать свои слова назад! Когда она вскочила со скамьи, Гуннар невольно отступил к двери. В Рунгерд словно ничего человеческого не осталось. Она даже скалилась по-звериному. - Не заставляй меня жалеть, что просто не приказал мешок тебе на голову надеть и в море сбросить. - Так прикажи! Он выхватил меч и направил на нее. - Сядь, ведьма! Колдунья шагнула вперед. Острие уперлось ей в шею. Ухмылка ее сделалась издевательской. Выступившую каплю крови размазала пальцами. - Неужели тебе страшно? Видишь, кровь у меня вовсе не синяя. И хвост я под платьем не прячу. Показывать не стану, уж извини. - В твоем присутствии неизвестно, чему можно верить. Для такой, как ты, не составит труда глаза отвести. - Ты и правда думаешь, что сможешь заставить меня уехать? Лучше бы тебе сейчас извиниться и уйти. От этого всем лучше будет. - Ты уедешь отсюда. Смирись с этим! Гуннар убрал меч. Дверь хлопнула у него за спиной. Рунгерд с ненавистью глядела ему вслед. - Что ж, конунг, ты сам свою судьбу выбрал. Постояв задумчиво какое-то время, она повернулась к сыну. - Со мной поедешь. - Куда мы? Рунгерд улыбнулась через силу. - Увидишь. Меч мужа со стены ей снять все-таки пришлось. Заметно стемнело. Но древний курган можно было хорошо рассмотреть. Она глянула на Ульвара. Тот жарил на костре какую-то мелкую птицу. - Здесь меня жди. Он не повернулся. - Я туда и сам бы не пошел. Рунгерд усмехнулась и направилась к кургану сама. Поднявшись на вершину, она воткнула в землю небольшую жердь с нарезанными на ней рунами. После достала железный нож и полоснула по ладони. Кровь из глубокого разреза окрасила светлую древесину. Рукоятку ножа обхватила крепче, словно боялась выронить. И стала выкрикивать слова заклятья: Немочью тяжкой, Вечным бессильем Хельхейма оковы Дух твой сковали. Тяжкие цепи Я разрываю Волей своею, Силой заклятья! Кто в древности умер, К жизни вернись! Темной порою Тебя призываю, Житель кургана Мне ты явись! Из-под земли раздался грохот. И еще раз. К ногам посыпались комья земли. Нож в руке Рунгерд дрогнул. Она облизала пересохшие губы. Новое заклинание словно противоречило первому: Оковами скован, Путами спутан, Накрепко связан Веревками прочными. Как Глейпнир крепки Заклятья мои! Твою волю навек Скуют они! Из-под земли показалась массивная фигура. Колдунья задержала дыхание и прикрыла лицо плащом, внимательно наблюдая за мертвецом. Хельски-синее лицо его поворачивалось из стороны в сторону, пока наконец Рунгерд на себе не ощутила мертвый взгляд. Нож она выставила вперед. Драуг, тяжело переставляя ноги, направился к ней. Когда между ними осталось несколько шагов, он остановился. Дышать стало еще трудней. - Что за ведьма звала меня? Голос такой же безжизненный, как и взгляд. - Я перед тобой! - Чего ты хочешь? - Голову моего врага. - Кто твой враг? - Сванлауг, дочь Гуннара. Мертвец зарычал и