— Конечно, — отвечает он, его голос становится более уверенным. — Я изучил множество способов доставить удовольствие человеческой женщине.
Я кладу руки на бёдра.
— Например?
— У человеческих женщин почти столько же нервных окончаний на ступнях, сколько между ног, — говорит он голосом, тёмным как ночь. — Я могу доставить им удовольствие.
Массаж стоп звучит неплохо.
— Что ещё?
— Мои щупальца могут успокоить каждое отверстие, а их способность расслабить тебя безгранична.
Моё дыхание участилось.
— Ты не мог бы дать мне немного феромона?
— Конечно, — говорит он. — Я могу производить столько, сколько ты захочешь.
Я сжимаю бёдра вместе.
— А после этого ты обернёшь свои щупальца вокруг меня в кокон?
Он делает шаг вперёд.
— Всё, что пожелаешь.
Воздух сгущается, а может, это просто напряжение в комнате. Лунный свет проникает через окно, освещая голову и широкие плечи монстра. К счастью, такой свет, похоже, не портит его характер.
Маленький голосок в моей голове спрашивает, какого чёрта я делаю.
Если бы у меня был хоть какой — то здравый смысл, я бы вызвала полицию, экзорциста или даже Охотников за привидениями. Ничего хорошего не получится, если я проведу ночь с существом, способным превратиться в ангельского Маркиза де Сада8, но мне действительно нужно немного нежной заботы после того, что он только что сделал.
Он подходит ближе.
— Ты разрешаешь мне продолжить?
— Хорошо, — хриплю я.
Он проводит одним из своих щупалец по чувствительной коже моей шеи, вызывая дрожь во всём теле, от которой у меня дрожат колени. Не успеваю я даже покачнуться на ногах, как он обхватывает меня щупальцем за талию, подкладывает ещё более толстое под бёдра для поддержки и поднимает меня на ноги.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
— Укладываю тебя на кровать, — отвечает он, его глубокий голос обволакивает мою кожу. — Я успокою причинённые мною боли и помогу тебе расслабиться.
— Хорошо, — я снова опускаюсь на матрас и готовлюсь к его щупальцам.
Я думала, что он сразу возьмётся за мои соски и киску, как это было накануне, но одно из щупалец обхватывает мои лодыжки и поднимает мою ногу на фут от кровати. Когда он опускает её, она оказывается на чём — то мягком и влажном.
— Что это?
— Я свернул одно из своих щупалец, чтобы создать для тебя подушку, пока я работаю.
— Это очень мило, — бормочу я.
— Я надеялся, что три ночи, проведённые за поглощением твоей плоти, усмирят мою тёмную сторону.
Он обхватывает щупальцем мою пятку. Скользя по ступне, оно сжимает и разжимает каждый сантиметр плоти, а затем надавливает на пятку.
До этого момента я не знала, что мои ноги могут быть такими чувствительными. Я люблю массаж, когда могу позволить себе такую роскошь, но ничто и никогда не доставляло мне такого удовольствия, как это. Скользкая субстанция на его щупальцах впитывается в кожу, наполняя моё тело глубоким чувством лёгкости.
Он поднимает другую ногу и уделяет ей столько же внимания, заставляя каждый сантиметр моего тела расслабиться, даже напряжённые мышцы вокруг плеч.
— А-а-ах, — говорю я со вздохом.
Он хихикает.
— Уже лучше?
— Тебе придётся работать намного больше, чтобы компенсировать то, что ты сделал, — бурчу я.
— Конечно, — отвечает он. — Я намерен доставить моей паре максимальное удовольствие.
— Хорошо.
Четыре тонких усика прорастают из щупалец вокруг моих ног и скользят между пальцами. От неожиданности я изгибаюсь и хихикаю.
Щупальца становятся более скользкими, превращая щекочущее ощущение в нечто гораздо более возбуждающее. В следующий раз, когда он проводит ими между пальцами, удовольствие поднимается по моим ногам и накапливается в моей киске.
Моё дыхание сбивается.
— Боишься щекотки? — спрашивает он тоном, который подразумевает, что он точно знает, что делает.
— Н-нет, — шепчу я с приятной дрожью. Сейчас я чувствую совершенно противоположное. — Что ты говорил об укрощении?
— Мой род по природе своей враждебен к тем, кто не является нашим сородичем, — хмыкает он. — Моя тёмная сторона признаёт тебя своей парой, но его не волнует, что его поступки заставят тебя плакать. Он эгоистичное, властное существо, которое будет использовать тебя только для собственного удовольствия.
— Значит, вас двое? — спрашиваю я, нахмурившись.
— В некотором смысле, — отвечает он. — Та версия меня, которую ты видишь, может проявлять сдержанность.
— И тебе понравилось меня пороть?