Завтра у меня ранняя смена, и я не могу позволить себе проспать.
— Добро пожаловать на ночную медитацию, — произносит успокаивающий голос. — Этот звук станет идеальным спутником для вашей души. Сделайте глубокий вдох, задержите дыхание на счёт шесть и выдохните.
Запись продолжается в таком режиме ещё несколько минут, прежде чем я впадаю в состояние полусознания, когда больше не слышу слов рассказчика. Даже гроза звучит за много километров отсюда, отдалённым грохотом на задворках моего сознания.
В состоянии глубокого расслабления я пытаюсь представить себе свою идеальную вторую половинку.
Конечно, он был бы высоким. Во мне метр восемьдесят, я люблю носить каблуки и возвышаюсь над большинством мужчин. А мои пышные каштановые кудри часто добавляют лишних пять — семь сантиметров к росту.
Чего ещё я хотела бы от своей второй половинки?
Он должен быть тактильным — таким мужчиной, который обхватывает моё тело своими сильными руками и убаюкивает меня, пока я сплю. Я терпеть не могу тех, кто уклоняется от объятий.
Я хочу мужчину, который был бы добрым, любящим и щедрым. Который ценил бы компанию женщины и то, что она может предложить, и никогда не требовал бы, чтобы я платила за половину ужина.
В кои — то веки я хочу, чтобы мужчина баловал меня и ценил моё искусство.
О, и того, кто не слушал бы подкасты альфа — самцов.
И он должен быть сильным. Будучи одновременно высокой и соблазнительной, я с трудом нахожу мужчину, готового взять меня на руки, не говоря уже о том, который хочет, чтобы я сидела у него на коленях.
Мои губы растягиваются в улыбке, когда я продолжаю список. Он должен быть порочным в постели и жить ради орального секса. Тот тип мужчин, которые делают это, потому что они пристрастились к вкусу моей киски и им нравится заставлять меня кончать.
И, конечно же, хочу огромный член.
Я пытаюсь вызвать в воображении образ своей второй половинки, но не могу никого представить.
Может быть, если бы он выполнил мой список желаний, такие вещи, как внешность, не имели бы значения.
Гроза уходит, как и холод, и ветер, и медитация. Тепло наполняет моё сердце и разливается в груди. Каким бы ни было это чувство, я хочу, чтобы оно длилось вечно.
Несколько часов спустя я резко просыпаюсь. Капли пота у меня на лбу пропитывают банный халат, отчего он становится похожим на смирительную рубашку. В горле у меня сухо и першит, а на языке привкус пепла.
— Чёрт, — я стягиваю одеяло.
Я оставила отопление включённым на всю ночь и спала в своём пушистом халате и носках. Неудивительно, что я перегрелась. Я срываю с себя одежду и отбрасываю её на пол, но мне всё ещё слишком жарко. Когда я встаю с постели, чтобы подойти к батарее, там очень холодно, что не имеет абсолютно никакого смысла.
Может быть, если я открою окно… Я качаю головой. Я не собираюсь впускать холод. Только не в середине зимы.
Медитация на родственную душу продолжает звучать, и я проверяю время на своём телефоне. На дисплее высвечивается 1:45. У меня ещё есть несколько часов до начала смены, поэтому я плюхаюсь обратно в постель и закрываю глаза.
Когда я снова погружаюсь в сон, перед моим мысленным взором возникает тёмная фигура.
— Что? — я моргаю, чтобы проснуться.
Мужчина стоит в изножье моей кровати, его голова почти достает до абажура. Лунный свет льётся из окна, освещая его бицепсы и широкие плечи.
Он выше баскетболиста, но с мускулистым телосложением боксёра — тяжеловеса, и я понятия не имею, не галлюцинирую ли я.
Воздух нагревается, отчего моя комната кажется ещё более жаркой и маленькой, а мышцы моего горла сжимаются до тех пор, пока я не перестаю дышать.
Это, должно быть, какой — то кошмар. Нечеловечески крупные мужчины не появляются в женских спальнях. Он просто стоит там, как неподвижная статуя. Я зажмуриваю глаза и делаю глубокий вдох.
— Один, — говорю я дрожащим голосом, — два, три.
Когда я снова открываю глаза, в комнате темнее. Это, как если бы облако наплыло на луну и поглотило свет. Но высокая фигура всё ещё стоит в изножье кровати.
Пальцами, которые не перестают дрожать, я щиплю себя за бедро, надеясь, что боль вырвет меня из сна.
Ничего не происходит.
— Эй? — шепчу я.
Он подплывает ближе, как призрак. Вот тогда ростки сомнения выползают из самых дальних уголков моего сознания. Может быть, это и не яркий кошмар.
— Привет, любовь моя, — говорит он глубоким, мрачным голосом, сливающимся с тенями. Это тот же самый звучный голос, который я слышала раньше, когда мне показалось, что заговорил ветер.