Маячки на крыше полицейской машины погасли, она спокойно обогнала меня и проследовала дальше.
Я сделал глубокий выдох, такой, будто перед этим минуты две набирал воздух в лёгкие.
Как ни странно, обменные операции мне произвести удалось почти без происшествий. Почти, потому что за самым последним свёртком курьер не пришёл. Я не знаю, почему. Я прождал его час и пошёл к себе домой, ощущая, как ляжку через карман жжёт упругий пресс, стянутый жёлтой резинкой. Вначале меня посетила дебильная мысль передать деньги через Какашу (вернее, через Рокки), чтобы окончательно расквитаться с этим подозрительным делом. Но тот самый Какаша, которому я позвонил, сообщил, что Рокки уже в КПЗ.
– Не звони сюда больше! – добавил он непривычным плаксивым голосом. – Забудь мой номер на хер! – и в трубке пошёл гудок.
Честно признаться, я пока ещё не сильно расстроился, потому как не сомневался, что в ближайшем времени всё разрешится, от Хача придёт другой человек, которому я и передам деньги. Я же не в бегах, не скрываюсь, и найти меня не так уж и сложно.
Вот как раз в этот момент события в моей жизни стали спрессовываться, возникая одно за другим. В юности я читал один фантастический рассказ про отложенное время. Там парень нашёл некие часики, которые позволяли откладывать нежелательные события. Фокус в том, что в какой-то момент все отложенные неприятности стали происходить одна за другой. Со мной произошло нечто подобное.
Придя домой, я зачем-то открыл электронную почту.
Там оказалось два новых письма. Первое было от коллекторов той самой конторы, где я занимал в последнее время деньги. Они подробно расписывали суммы, которые я обязан буду заплатить, если не погашу задолженность в ближайшее время. Несмотря на внутренний раздрай, я не преминул восхититься их интеллигентностью. Если раньше они обрывали телефоны бедных заемщиков и рычали в трубку, то сейчас посредством электронных коммуникаций вежливо уведомляли, когда конкретно вам настанет пиздец.
Вторым адресатом оказался онкологический диспансер. Они сообщили, что мои анализы дали положительный результат (меня недавно диспансеризировали на предмет плохой наследственности, когда я по глупости загремел в больничку). Предлагали явиться срочно на обследование, потому что речь шла о возможной последней стадии. Я прочитал эту новость на удивление спокойно. Вспомнил маму. Но не ту, стонущую на нашей убогой панцирной кровати, а ещё здоровую, молодую, с розовым румянцем на щеках.
А потом пошёл на кухню собирать все имеющиеся в доме таблетки, чтобы опередить терминальное деление пожирающих самих себя клеток и показать раку на прощание кукиш.
Что скажете, господин психотерапевт? Теперь вам понятно подспудное желание клиента как можно скорее свести все счёты с этой, не такой уж и счастливой, как оказалось на поверку, жизнью?
Или что-то посоветуете, попробуете отговорить?
Впрочем, пустое, всё равно никакого дельного совета для меня в данных декорациях просто-напросто не существовало. Поэтому расслабьтесь и перестаньте корчить из себя светилу психоаналитики. Я, меж тем, продолжу.
Итак, мы пришли туда, откуда начали.
Я сидел в своей квартире, на столе лежало поллимона, и я никак не мог решиться самостоятельно лишить себя жизни. Потому что продолжал оставаться трусом и очень боялся любой боли. Тогда-то я и вспомнил про Мальвину.
Всё-таки, несмотря на некое общественное недовольство, сервис у нас мало-помалу поднимается. Вот взять хотя бы контору племянника моей бывшей знакомой. Внимательно выслушали, предложили встретиться («нет-нет, не у нас, разумеется, где-нибудь на нейтральной территории»), в голосе на том конце провода не чувствовалось ни осуждения, ни презрения. Деловой, культурный разговор.
Да и менеджер, с которым мы уселись за стол в кофейне на Центральной площади, производил исключительно позитивное впечатление. Строгий костюм, доброжелательный взгляд, стильные тонкие усики, безупречно выбритый подбородок.
– Правильно ли я понимаю, – уточнил Сергей (именно так он отрекомендовался), – что вы выступаете как нашим заказчиком, так и… эээ… клиентом?
– Точно так, – подтвердил я. – Формально же это возможно?
– Признаться, в нашей практике такой случай впервые, но… формально – да. Вы можете, так сказать, заказать нам самого себя.
– Ну и отлично! Только у меня пара уточняющих вопросов. Видите ли, я… как бы сказать… нахожусь в некотором цейтноте, и хотелось бы завершить сделку как можно скорее. И главный вопрос – сколько это будет стоить? Я не к тому, что намерен торговаться, а к тому, что пребываю в определённых финансовых рамках.
– Понимаю вас, – серьёзно кивнул Сергей. – Что касается первого пункта, мы можем оговорить, к примеру, срок порядка двух суток. Необходимо собрать всю информацию о вас, подготовить техническую часть. Устроит вас?
– Два дня? – я подумал, что тогда придётся где-то перекантоваться. Дома люди Хача могут меня накрыть и раньше. – Годится.
– О-кэй, – по-киношному произнёс менеджер. – Что касается второго… – он достал из кармана пиджака допотопный ручной калькулятор и произвёл какие-то расчёты. – Четыреста десять тысяч пятьсот рублей, – сообщил он, поднимая на меня свой прозрачный взгляд.
– Ну… Нормально, – ответил я, не совсем представляя, как следует отвечать в таких случаях. – Только какие у меня гарантии?
– Стопроцентные, – улыбнулся краешками губ Сергей. – Деньги на наш счёт упадут только после выполнения заказа, то есть по факту вашей смерти.
Я даже не подозревал, что такое возможно. Оказывается, да. Финансовая схема сделки представляла собой заверенную у нотариуса следующую загогулину. Я клал деньги на депозитный счёт в качестве потенциального гонорара исполнителю, а исполнитель мог снять их с этого счёта только после оформления официального свидетельства о моей смерти.
Нотариус, кстати, оказался самым настоящим. Правда, перед его посещением Сергей меня, можно сказать, обыскал. На присутствие «жучков». Я отнёсся к процедуре философски – сотрудника можно было понять: не каждый день психи заказывают самого себя, вдруг это провокация. Мне пришлось выложить всё из карманов «в предбаннике» – ключи, мобильник с треснувшим экраном, пачку с единственной сигаретой, зажигалку и сто десять рублей мелочью.
Когда формальности оказались соблюдены, мы ещё раз уточнили детали сделки. Сергей заверил меня, что сам акт моего умерщвления никоим образом не затронет третьих лиц, и будет инсценирован в лучших традициях их конторы. За репутацией они следят крайне щепетильно. Так что никаких поводов для волнений. Всё произойдёт мгновенно и безболезненно, не позже завтрашних 20-00. Ещё менеджер и нотариус предупредили меня о специфике договора – ставя свою подпись под документом, я должен осознавать, что обратного хода сделка уже иметь не будет.
Мы расстались как удовлетворённые друг другом деловые партнёры. Пожали руки на прощанье и даже улыбнулись. Я, наконец-то, ощутил долгожданную лёгкость в душе. Моя жизнь окончательно решилась, и, наверное, впервые с моего рождения, я точно знал, чем и когда всё закончится.
Вы, конечно же, будете смеяться, но как же я ошибался!
Свои последние часы на этой планете я решил провести в обществе Боряна. Не очень романтично и возвышенно, конечно, но зато – практично. Вначале, правда, я подумал о гостиницах, но решив, что там существует регистрация, а также везде распиханы камеры наблюдения, решил не рисковать. Борян же жил неподалёку от меня, когда-то работал курьером в той же конторе, где и я (там мы и познакомились), а сейчас месяц за месяцем успешно пропивал пенсию деда, которого на лето отправил жить к дяде.
Борян оказался дома, и в его мутных зрачках над синюшными подглазными мешками засветилось даже некое подобие радости, когда он увидел меня на пороге. Я не стал откладывать дело в долгий ящик, выдал ему десять косарей из остатка после депозита хачиковских денег и сообщил, что поживу у него два дня.