В мирное время ядро королевской армии составляли швейцарские наемники, гвардия, несколько старых полков и крепостные гарнизоны. Ни о каком «патриотизме» не было и речи: в армии служили люди разных этносов, вероисповеданий и социальных слоев. В те времена армия была отдельным обществом, главным правилом которого было жить по своим законам за счет гражданского населения. Во время долгой войны рекрутирование больших людских масс, их экипировка и содержание превосходили возможности любого государства. Поэтому приходилось обращаться к военным предпринимателям, рекрутировавшим добровольцев, и наемным войскам.
Король продавал капитанские и полковничьи чины, а перед очередной кампанией специальными предписаниями наделял назначенных на командные посты офицеров правом вербовать солдат для пополнения вверенных им рот и полков. На эти цели каждому офицеру выдавали определенную сумму денег, которую полагалось потратить на вербовку, экипировку и выплату жалованья в течение года в несколько приемов. Контроля за расходованием этих средств не было, чем офицеры бессовестно пользовались. Они записывали в роты и полки «мертвые души», получая от короля больше денег, чем тратили в действительности. Во время смотров (деньги выдавали только по «предъявлении» рекрутов) капитаны пополняли ряды солдат «статистами». Дезертирство было им только на руку, позволяя присваивать жалованье. А дезертирство принимало повальный характер, тем более что капитаны зачастую не знали своих солдат в лицо, а у тех вместо имен были только прозвища. Предписания выдавались и губернаторам провинций. Нередко мятежник, переметнувшийся на сторону противника, еще и получал деньги из казны на свое вооружение.
Многие офицеры больше думали о том, чтобы не остаться в накладе, а интересы службы отодвигали на второй план. Их нельзя было упрекнуть в трусости, но вот дисциплины в войсках не было. Однажды маршал де Шатильон был вынужден снять осаду Сент-Омера, потому что маршал де Брезе (кстати, родственник Ришелье) бросил войска и уехал домой. Брезе страдал мочекаменной болезнью и с легким сердцем покинул армию, потому что в его владениях созрели дыни. По мнению этого маршала, они являлись лучшим лекарством от его недуга. Ришелье пришлось самому ехать в Пикардию, чтобы навести там порядок. Настоящих стратегов среди командующих тоже было немного. Ледигье умер, а Ла Форс к началу военных действий с Испанией был уже стар. Шатильон же долгое время провел в Голландии, обучаясь осадному искусству, и не зря. В 1636 г. Людовик XIII сделал его маршалом после взятия осажденной испанцами крепости Корби, заявив, что «маршал де Шатильон понимает в осадах больше любого другого человека во Франции». Короля можно понять – в том году в Париже царила настоящая паника – со стен города были видны огни бивуаков армии противника.
В войсках не существовало интендантской службы и санитарных рот. Чтобы поставлять солдатам хлеб, а лошадям фураж, король заключал сделку со «снабженцами», которые его обворовывали и не соблюдали условий договора. Солдаты часто голодали и ходили в лохмотьях, а, будучи ранеными, оказывались без помощи. Первый военный госпиталь был основан только в 1639 г.
Военные действия велись шесть месяцев в году, а на остальные полгода армия располагалась на зимних квартирах. Большинство солдат и офицеров на это время распускали, или они разбредались сами. Но во время войны необходимо было держать войска поблизости от мест возможных сражений, а то и на территории противника. Чтобы облегчить участь населения, вынужденного принимать солдат на постой, силы распыляли по большой территории. Это было меньшим из зол, потому что ничто так не подрывало дисциплину в войсках, не разоряло местное население и не подрывало авторитет конкретного государя, как мародерство. Озверевшие солдаты нередко убивали и мирных жителей. Самым лучшим способом воспрепятствовать мародерству Ришелье считал запереть солдат на зиму в казармах.