В следующем году за Ришелье последовал в мир иной и король. Смерть Людовика XIII, наступившая 14 мая 1643 г., взбудоражила Париж. «Король умер, да здравствует король!». Новому монарху Людовику XIV еще не исполнилось пяти лет. Многие современники предрекали драматические события – ведь испокон веков подданные любой монархии боялись регентства при малолетних королях. На фоне охватившего Европу кризиса и Тридцатилетней войны, требовавшей огромного напряжения людских и финансовых ресурсов Франции, такие предчувствия были реальными.
Анри же спокойно отреагировал на смерть короля: «Поистине никто и никогда в этом мире так красиво не уходил и не был так верен самому себе. Скорбь двора была незначительной»[32]. Королева Анна Австрийская 16 мая 1643 г. в знак особого доверия отправила Тюренна в итальянскую армию принца Томмазо Кариньяна Савойского, перешедшего на сторону французов. Но кардинал Мазарини, еще подозрительно относившийся к связи его семьи с заговором Сен-Мара, не предоставил ему свежих войск. Тем не менее, принц Савойский вверил ему командование корпусом (другой корпус возглавлял граф лю Плесси Прален, фактический главнокомандующий) и тем самым дал возможность военным действиям принять неожиданный оборот. Чтобы принудить испанскую армию очистить Пьемонт, Тюренн в соответствии с решением военного совета в Турине, состоявшимся 1 июля, сделал обманный ход. Он сделал вид, что хочет перенести войну в Милан и направился к Монтекастелло, а затем перешел Танаро и осадил Алессандрию, но целенаправленно делал это медленно, чтобы противник мог ввести туда подкрепление. Испанцы тут же перевели ½ гарнизона Трино в Пьемонте в Алессандрию, а Анри снял осаду последней и осадил Трино. В ответ испанцы начали осаду Асти, но Тюренн предусмотрительно укрепил этот город. Через шесть недель Трино пал, и, хотя капитуляцию Трино принимал дю Плесси, поскольку у того было больше войск во время осады, за эту мастерски проведенную операцию Анна Австрийская прислала ему жезл маршала Франции прямо в лагерь.
Итальянская кампания выявила способность Тюренна играть на поле войны, запутывая противника. Но, играя на войне, он не был игроком в жизни и говорил о необходимости «предотвратить игру в войсках насколько возможно. Солдаты будут деморализованы, если лишатся денег и будут должны сослуживцам, для которых игра является делом». Во время осады Трино известный игрок граф де Граммон посетил его и предложил сыграть, заметив при этом, что пришел к другу не для того, чтобы отобрать у него деньги. «Вы не найдете здесь ни хорошую игру, ни больших денег, – ответил Тюренн, – но раз пришли, сделаем ставки на коней». В игру было втянуто еще несколько офицеров, и выигрыш Граммона составил 15 коней, с которыми он не знал, что делать[33].
Маршальским чином фактически закончилась 17-летняя служба Анри в армиях других полководцев. От них он многому научился и воздал в мемуарах своим наставникам достойную хвалу. Так, он писал, что от дяди Генриха Оранского научился «выбору местности, осадному искусству и особенно искусству составлять предначертания, долго обдумывать их и не изменять в них ничего до самой последней минуты исполнения». От герцога Бернгарда Саксен-Веймарского он научился «не ослеплять себя счастьем и не оглушать несчастьем, не обвинять и не извинять себя, но исправлять ошибки и неудачи», а от кардинала Ла Валетта – «тому, как необходимо начальствующему генералу вникать в образ жизни солдат в поле и обходиться со своими войсками». Наконец, от графа Аркура он перенял то, что «напряженная деятельность и быстрая решимость, соединенные с предварительным и зрелым обдумыванием, служат сильными вспомогательными средствами для достижения в войне счастливых успехов»[34].
По молодости лет Луи Конде не мог проявить себя в первых военных действиях Франции на полях Тридцатилетней войны, но происхождение гарантировало ему быструю и блестящую карьеру. Как губернатор Бургундии, он проявил здравый интерес к подготовке и рекрутированию солдат для участия в войне. Луи всеми фибрами души рвался на театр военных действий, желая покрыть себя славой. Об этом свидетельствуют его письма отцу из Дижона. В одном из них он писал: «Меня не удовлетворяют обязанности, которые я должен исполнять. И я прекрасно осознаю, что Вы, и кто я…». А в другом: «Если мое горячее желание исполнится, я буду в военном лагере… Сейчас я внимательно изучаю героические подвиги наших королей в истории…»[35] Его желание скоро исполнилось.
В 1638 г. молодой герцог Энгиенский был представлен двору и имел там большой успех. Тщательно скрываемые юношеская застенчивость и простодушие сочетались в нем с гордым высокомерием, а горячий темперамент – с осознанием своего положения и возможностей. «Он куда более заносчив, нежели его отец», – сказал Ришелье, увидев его впервые, а Анна Австрийская однажды заметила, что у герцога Энгиенского написано на лице все, что он думает. Об этом свидетельствовал и почерк Луи, крупный и размашистый, не менявшийся, в отличие от поведения, с юных лет до старости. Набрав в Бургундии рекрутов, в том же году он по своей инициативе принял участие в осаде французскими войсками Фуэнтаррабии, в итоге оказавшейся безуспешной. Смелость и находчивость, замеченные первым министром, Луи проявил в качестве волонтера в 1640 г., участвуя в осаде и взятии французской армией Арраса, а в 1642 г. – Перпиньяна. Особенно важна для его престижа была последняя, ибо, как признавался тогда Ришелье одному из своих посетителей, «Четыре вещи занимают меня – болезнь короля, осада Перпиньяна, процесс месье Главного (Сен-Мара) и собственная немощь».
33
Longueville T. Marshall Turenne. Р. 34; Memoires of the Court of Charles II/By Count Grammont. Bohn, 1846. P. 54-55.
34
Голицын Н.С. Великие полководцы истории. С. 114; Longueville T. Marshall Turenne. Р. 44.