— Я должна скоро быть на работе… А ты? С чего начнешь?
— Сначала попробую оставить вещи у Томаса и Мари. Потом думаю разузнать кое-что об убийстве. Наверное, мне нужно разыскать Ханса, да?
— Он покажет тебе дом, где произошло убийство. Не знаю, можно ли сейчас зайти в саму квартиру.
— Вряд ли.
— Вот, возьми… — Сесилия открыла сумку, достала бумажник и вытащила визитную карточку. — Это визитка Ханса. Тут есть мобильный и рабочий телефоны…
— Спасибо. А твой?
— Я запишу тебе на обороте. — Она выудила из сумки шариковую ручку и записала номер.
Я взял визитку и проверил, разборчиво ли она написала, кивнул и положил ее во внутренний карман. Мы вышли у Национального театра и постояли минуту на тротуаре. Она серьезно посмотрела на меня:
— Будь осторожен, Варг!
— Я и не в таких переделках бывал, — успокоил я ее. — В том числе и в Осло.
Она порывисто обняла меня на прощание и пошла по направлению к Ратуше, а я позвонил, чтобы узнать, дома ли Томас, и взял такси до улицы Фрюденлунд.
Я нажал на звонок, к домофону подошел Томас, после чего щелкнул дверной замок, и я через большой двор направился к лестнице, ведущей на третий этаж. Он ждал меня у двери и, поздоровавшись, сказал:
— Было бы отлично, если бы ты сообщил мне заранее о том, что приедешь. Я вообще-то сейчас должен быть на лекции.
Я виновато улыбнулся.
— Прошу прощения, но все так внезапно произошло… И в этот раз у меня нет клиента, который бы снял мне номер в гостинице.
Он снисходительно кивнул:
— Ляжешь на диване, как в прошлый раз? Ну и отлично. Заходи!
Недавно они переехали из однокомнатной квартирки в центре города, недалеко от стадиона Бислетт, в трехкомнатную с ванной и кухней в пригороде Святого Хансхаугена. Томас быстро показал мне, где что лежит, вынес из спальни запасной ключ и сказал, что диван мы разложим прямо перед сном. Я поблагодарил, и он, шурша разноцветными опавшими листьями, умчался на велосипеде в Блиндерн.
Оставшись один, я немедленно позвонил Хансу Ховику.
— Варг! Так ты все-таки решил приехать… Это Сесилия с тобой связалась?
— Да. И снова речь идет о Яне Эгиле.
— Вечный Ян-малыш со своими проблемами.
— Я слышал, что ты работаешь все в той же области?
— Да, но теперь частным образом, Варг. Безо всяких других целей, кроме как помочь тем малым, чем я могу. Знаешь, мне тяжело дались события в Суннфьорде.
— И, похоже, история не закончилась.
— Ты думаешь…
— Да. Убийство. Ян Эгиль. Это произошло в твоем хосписе?
— Да. Это ужасно.
— Ты не возражаешь, если я туда заеду?
— В хоспис-то? Да-да, конечно!
— А у тебя есть доступ в ту комнату, где нашли труп?
— В принципе нет.
— Это как понимать?
— Ключей у меня никто не изымал. Давай договоримся, когда ты приедешь. У тебя адрес есть?
— Да, мне Сесилия дала визитку.
— Отлично. Тогда давай встретимся там в… Час дня подходит?
— Подходит.
На этом мы закончили разговор. Я взял свой запасной ключ и покинул квартиру.
47
До Тёйена я добирался кратчайшим путем. С улицы Улевольсвейен я прошел набережной Акер до старинной церкви Гамле Акер, а оттуда вниз по набережной Тельтхус мимо тесно стоящих, невысоких домиков. Спускаясь к улице Маридальсвейен, я наблюдал, как иммигранты, проживающие в этом районе, старательно готовили к зиме свои газоны. Я пересек речку Акерсельва по пешеходному мосту близ парка Куба и оттуда срезал угол через район Грюнерлёкка. В уличном ресторанчике у площади генерала Улава Рюэ все столики были заняты: перед посетителями стояли полупустые бокалы пива, кто-то, придерживая на коленях ребенка, в отставленной в сторону руке держал чашку кофе. Магазин одежды «Халленс» на углу улицы Торвальда Мейера выглядел так, будто время застыло в пятидесятых: там модную женскую одежду продавали в старинном интерьере, будто главными клиентами магазина были богатые антиквары.
Я еще раз срезал путь — по улице Йенса Бьельке мимо сада Гробейн и Ботанического сада. Миновав площадь Сёрли и жалкие остатки того, что когда-то было старинным районом Энерхауген, я наконец вышел к своей цели — улице Эйрика.
Эта улица была застроена четырехэтажными многоквартирными домами, выкрашенными недавно в цвета терракоты и охры. Многие фасады были изысканно украшены: полукружья лепнины над окнами и классический орнамент под крышей. В конце улицы было расположено здание полицейского отдела Грёнланда — как массивный барьер, отделяющий район Бьёрвик. В этом здании было так много окон, что я спиной ощутил, что нахожусь под пристальным наблюдением, а мне это сейчас было совсем не нужно.
Было пять минут второго. Увидев меня, Ханс Ховик вышел из черного «мерседеса», припаркованного на противоположной стороне улицы, пересек ее, пожал мне руку и одарил широкой добродушной улыбкой:
— Я рад видеть тебя, Варг. Ты вообще нисколько не изменился, чертяка.
— Ага, — согласился я и пригладил свои поседевшие волосы. — Ты тоже.
— Что, правда? Может, все же раздался слегка?
Ханс и всегда был нехилым парнем, а теперь прибавил несколько килограммов и из тяжеловеса превратился в толстяка. Волосы поредели, зато улыбка так и осталась жизнерадостной — от скорбного выражения, притаившегося в уголках рта во время нашего памятного разговора в Фёрде, не осталось и следа. Как только мы покончили с обычными дружескими приветствиями, он сказал с видом крайней озабоченности:
— Жуткая история, Варг! Этот парень, должно быть, родился под несчастливой звездой.
— Ты общался с ним, пока он был в тюрьме?
— Нет-нет. Ни разу. Но объявление о моем хосписе висит рядом с офисом Армии спасения, так что в один прекрасный день в мае он сам вдруг появился с вопросом, есть ли у меня для него комната. Кажется, увидев меня, он был так же удивлен, как и я. — Он указал на одно из желтых зданий на противоположной стороне. — У меня здесь маленький офис на первом этаже. Я тут и управляющий, и вахтер, и духовный пастырь — прямо как в старые времена…
— Так это твой дом? — Я обвел взглядом фасад.
— Да.
— Должно быть, у тебя появились деньги.
Ханс смутился:
— Ты не знаешь? Я же получил наследство.
— Так ты получил дом в наследство?
— Нет… Боже мой, Варг! Этот проклятый хутор там, в Аньедалене… Оказалось, что Кари и Клаус оставили завещание и отписали все именно мне! А из меня крестьянин, как из собачьего хвоста сито! Они наверняка это сделали назло сестре и ее мужу. Ну помнишь — из Альмелида, такие все из себя христиане, а Клаус-то особой религиозностью не отличался. Для меня хутор, хозяйство — столько хлопот… Короче, они у меня все выкупили. И я приобрел этот дом, а потом и соседний, под залог первого. В больших городах так и поступают. — Он улыбнулся, но тут же снова посерьезнел. — Но если уж быть честным до конца… Мне так тошно было, что я решил попробовать хоть кому-то действительно помочь. Поэтому я и открыл этот хоспис с минимальной оплатой — для людей, которые только пытаются вернуться обратно в общество. Завязавшие алкоголики, бывшие заключенные, соскочившие с иглы, находящиеся на лечении, ну и все такое прочее. Таков вот смысл существования для старого социального работника.
— А почему ты не купил дом в Бергене?
— Так много всего на меня навалилось. Мне просто необходимо было куда-то уехать. Далеко уехать!
— И ты перевалил через горы и оказался в Осло?
— Это достаточно далеко. В Бергене меня преследовали скверные воспоминания.
— Меня тоже.
— Я уехал, ты остался — вот такие мы с тобой разные, Варг.
Я пожал плечами и криво усмехнулся.
— Да, разные…
Перед тем как войти в дом, он посвятил меня во все подробности дела. Я подумал, что им двигало не просто желание заботиться о людях — он принимал все так близко к сердцу, как будто был третьим номером в списке Яна Эгиля.