— Он совершает ошибку.
— Я ему это говорила. С тем же успехом я могла говорить с этой стеной. — Она показала на каменный забор вокруг дома. — Боюсь, он вам не доверяет. Он не доверяет никому, даже мне.
— Он всегда был таким?
— Нет, пожалуй. Похоже, он сломался. Не выдержал напряжения. — Помолчав, она помотала головой. — Это нечестно по отношению к Джеку. Он очень хочет сделать как лучше, но только самостоятельно. Его нельзя назвать лучшим отцом в мире, и их отношения с Лорел складывались трудно, но теперь ему кажется: если он спасет ее и тем самым покажет, что действительно любит ее... — Она опять замолчала, словно не сумела придумать окончание фразы.
— Сейчас не время для красивых жестов. Ее жизнь в опасности. Лорел вообще может уже не быть в живых. Почему он считает, что она жива и здорова?
— Не знаю.
— Он не просил, чтобы ему позволили переговорить с ней?
— Не знаю, — повторила Элизабет. — Он говорил по телефону из своего кабинета, причем плотно прикрыл дверь. Он обещал доставить сто тысяч завтра. Вот и все, что он сообщил мне о разговоре.
— Когда именно завтра?
— Днем. Джек сказал, что ему понадобятся деньги часам к двенадцати.
— Может, имеет смысл еще раз с ним поговорить сейчас?
— Вам?
— Кому-то из нас. Или нам обоим.
Она подумала и сказала:
— Боюсь, что не стоит, мистер Арчер. В таком состоянии Джек не слушает никого. Может, завтра...
Я повернул ключ зажигания, завел мотор. Когда я, дав задний ход, отъезжал от стены, ворота распахнулись. По каменным плитам дорожки к нам, спотыкаясь и размахивая руками, двинулась Мариан Леннокс. Она напоминала птицу, ослепленную фарами.
Мы оба вылезли из машины. Элизабет сказала голосом, каким разговаривают с больными:
— Что случилось, Мариан?
— У Джека закружилась голова. Я уложила его в постель.
— Это не сердце?
— Нет, все будет в порядке.
— Не позвать доктора?
— Это только еще больше его выведет из себя.
Элизабет обняла ее за плечи.
— Я могу остаться на ночь...
— Нет. Спасибо тебе огромное, но мы сделаем это сами. Так хочет Джек.
— А ты?
— Я как Джек. Он у нас самый сильный.
— По-моему, ты как раз держишься здорово.
Мариан покачала головой и слегка отодвинулась, погасив вспышку теплоты.
— Я делаю, что мне велят, — сказала она. — А ты проследи, чтобы Сильвия к завтрашнему дню достала деньги. Больше нам от тебя ничего не надо.
— Не беспокойся, дорогая.
Прежде чем скрыться за стеной, Мариан обернулась ко мне. В лунном свете ее лицо напоминало глиняную маску.
— Извините, мистер Арчер. Проделав такой путь, вы были вправе рассчитывать на лучший прием.
— Все в порядке.
— Если что-то узнаете, вы дадите нам знать?
Я сказал, что непременно. Она пошла к дому с таким видом, будто боялась и того, что было впереди, и того, что оставила за спиной. Парадная дверь закрылась за ней, и Элизабет сказала:
— Бедная Мариан. Они оба бедняги. Если бы я могла им помочь!
— У вашего брата не было инфаркта?
— Нет, но отец чуть не умер от инфаркта несколько лет назад. — После паузы она добавила: — С этого и начались все семейные беды. Отец вдруг осознал, что не бессмертен, и решил как следует прожить отпущенные ему годы. Поэтому он, когда поправился, завел роман с Конни Хэпгуд. Но мама — человек гордый. И у нее есть свои деньги. Она оставила дом в Эль-Ранчо и купила дом на побережье.
— Мы туда и едем?
— Да. Это примерно в миле от дома Джека. — Она показала рукой на юг. — В чем и состояла его привлекательность для Сильвии. Джек был всегда ее любимчиком. — Она говорила холодно, без горечи. — Сильвии следовало бы остаться и дать бой Конни. Она могла бы удержать отца, если бы захотела. Но она махнула рукой. Она позволила Конни завладеть им. А теперь она готова допустить развод — без борьбы.
— За что тут бороться?
— Отцу за семьдесят. Он не вечен. А если Конни заполучит компанию и большую часть акций, это будет означать конец семьи Ленноксов. Деньги — тот самый клей, который скрепляет нас. Деньги и нефть.
Я свернул на темную, обсаженную деревьями дорогу, шедшую вдоль берега. Над деревьями бесшумно проплыла сипуха, как рыба под водой.
Некоторое время моя спутница молчала. Затем сказала, явно делая над собой усилие:
— Отец любит Лорел. Она его единственная внучка. И если Джек так ее выгораживает, нетрудно понять, почему. Лорел — его козырной туз.
— Вы хотите сказать, что, может, никто и не думал ее похищать?
— Пожалуй. По крайней мере, это не исключено.
— Почему вы вдруг допустили эту возможность?
— Сама не знаю. — Она замолчала, обдумывая мой вопрос. — У меня такое чувство, что происходит что-то страшное. В доме Джека и Мариан сегодня какая-то странная атмосфера. В воздухе пахнет каким-то заговором.