— Ты очень хорошая сестра, — грустно произнесла Тамара. — Почему т ы всегда помогаешь ему, а не он тебе?
Лена в недоумении пожала плечами.
— Я об этом не думала. Разве родные будут считаться — ты мне, я тебе? Когда мне было по-настоящему плохо, он помогал. Другой вопрос, что ему бывает плохо куда чаще, чем мне. У него такой характер: чуть что — мировая скорбь. Я, слава богу, не награждена художественным темпераментом и живу гораздо проще. Но я знаю, что в серьезной ситуации он сделает для меня все. Знаешь, когда мне было двадцать, я связалась с одним бандитом, — без перехода продолжила Лена. — Не из крупных бандюганов, но и не из самых мелких. Так, серединка наполовинку.
— В каком смысле связалась? — уточнила Тамара.
— Ну, не грабить же с ним по ночам ходила, — рассмеялась Лена. — Трахалась с ним, разумеется. Мой первый брак как раз начал мне надоедать, и захотелось чего-то новенького, а Пашка радикально отличался от моего мужа. Такой, знаешь ли, амбал с накачанными мышцами и без тени интеллекта. Но через некоторое время я поняла, что это не мой тип. Решила порвать — не тут-то было. Пашка мнил себя хозяином жизни и не мог позволить, чтобы какая-то девчонка его бросила. Как раз было время криминального беспредела, помнишь? — Лена улыбнулась, словно криминальный беспредел являлся ее светлой мечтой, и с той же улыбкой добавила: — Кстати, Пашку уже пять лет как грохнули. Жалко — все-таки кусочек юности. Двадцать лет нам бывает только раз. Короче, начал Пашка меня преследовать и угрожать. Я спешно поссорилась с мужем и переехала к Леньке.
— Почему? — не поняла Тамара.
— Как почему? Не хотела, чтобы Сережка знал, что я ему изменяю, его бы это нервировало. Но трудно было б не заметить торчащего у подъезда Пашку. Да от одного его вида все соседи цепенели! Нет, я предпочитала, чтоб Пашка торчал у дома Леньки. Ты не перебивай, ты слушай. Я рассказала все Леньке, он отнесся с пониманием и взял меня к себе, даже встречал вечерами из института. И вот во дворе подкарауливает нас Пашка, смотрит на Леньку с величия своих ста кило мускулатуры и говорит мне: "А ну пошла, куда велю". И для убедительности добавляет мату. Тогда Ленька — я и не знала, что он умеет — в ответ посылает его так крепко, что даже я растерялась. Пашка перекосился от обиды и вытащил нож. Тут я уже перепугалась. А Ленька побледнел и пошел прямо на Пашку. Идет на нож и медленно говорит: "Ты никогда больше к ней не подойдешь, понял?" И Пашка… он вдруг сник и начал пятиться. У Леньки было такое лицо… это не передать… но он бы задушил Пашку голыми руками, и тот это понял. Пробормотал: "Оба вы психи", — и ушел. Больше я его ни разу не видела. С тех пор я стала умнее и не попадаю в подобные ситуации. А Ленька остался тем же дураком. Ты к нему вернешься?
— Я не могу, Лена, — чувствуя подступающие к глазам слезы, объяснила Тамара. — Он меня не любит.
— Да что ты, ерунда! Как он терзал трех предыдущих жен, ты не представляешь. Одна ему, видите ли, проста, другая болтлива, третья бессовестна. А где, спрашиваю, были твои глаза, когда женился? Ну, ты же знаешь, где именно у мужиков глаза. И все три бедные девочки изо всех сил пытались ему угодить и рыдали у меня на плече после развода. И без упреков мирились с тем, что он гуляет. — Лена вздохнула. — Зря я тебе это говорю, теперь ты и вовсе не захочешь вернуться. Я ведь понимаю, почему ты ушла. Ленька требует от окружающих невыполнимого, а сам не согласен поступиться даже элементарным. Не знаю, почему я всегда ему все прощаю. Просто жалко гада, понимаешь? У него сейчас приступ невралгии, а он отказывается от укола. Это такие муки, просто адские. Ну, не дурак ли?
Тамара вздрогнула. У Леонида действительно иногда бывали страшные боли. Она специально выучилась делать уколы, чтобы их снимать. Но вернуться она была не в силах!
На следующий вечер Леонид в очередной раз позвонил Тамаре домой (после разрыва она не включала мобильный). Трубку обычно снимала Надежда Дмитриевна, однако в тот момент она как раз вышла. Леониду всегда везло.
— Тамара, ты вернешься? — хриплым голосом спросил он.
— Нет.
— Тогда прощай. Я люблю тебя.
— Не делай этого! — закричала Тамара. — Я еду.
С тех пор время от времени Тамара снова чувствовала, что Леонид был с другой, но лишь молча отворачивалась. Какой смысл упрекать, если все равно ничего не изменишь? Леонид в ответ коротко и невнятно просил прощения, а затем долго, красиво и темпераментно говорил о любви.
Глава 4
Три года спустя, когда Тамаре исполнилось тридцать, а Леониду тридцать восемь, произошла трагедия — Надежду Дмитриевну разбил второй инсульт. Тамара переехала к матери. Сперва врачи утверждали, инсульт довольно легкий, однако вскоре обнаружилось, что двигательные функции не восстанавливаются. Бедная Надежда Дмитриевна даже в туалет не могла сходить без помощи дочери. Кроме того, она уверяла, что, оставшись хоть ненадолго одна, непременно умрет.
Как нарочно, это совпало с нелегким временем для Леонида, когда он особенно нуждался в поддержке. Тамара не предполагала, что такая вещь, как покупка суперсовременного компьютера, может привести к катастрофическим последствиям. Леонид относился к компьютерам с недоверием, даже с брезгливостью, считая, что они развращают человека. Особенно, разумеется, вредны графические программы. "В нынешних условиях любая бездарность будет мнить себя гением", — хмыкал он, видя, как приятели сканируют фотографии и колдуют над ними, исправляя дефекты. Но его убедили, что врага следует знать в лицо. Леонид как раз получил престижную премию и всю ее ухнул на приобретение компьютера с профессиональными графическими программами — лучшими из лучших. К тому же он научился самостоятельно выходить в интернет. Раньше необходимые сведения из сети выуживала Тамара.
Тамара кляла себя, что сразу не заметила опасности. Наоборот — когда пришлось перебраться к матери, легким утешением служило то, что Леонид накануне получил новую игрушку, поэтому не будет слишком скучать. Правда, из-за этой игрушки семейная касса оказалась пуста, а ведь на лечение требовались немалые средства. Что ж, Тамара давно освоила ломбард. Ее шикарное манто из чернобурки проводило там массу времени — в компании с изумрудными сережками. Тамара предпочла бы продать эти ненужные ей вещи, но Леонида оскорбило бы подобное отношение к его подаркам, а против ломбарда он не возражал. Тамара неоднократно пыталась намекнуть, что лучше откладывать хоть немного, а не покупать роскошные туалеты, которые все равно некуда носить, однако Леонид, как обычно, поступал по-своему. "Носи дома, для меня, — смеялся он. — Я что, этого недостоин?"
Звоня Леониду от постели парализованной матери, Тамара чувствовала, что тот не в себе, но объясняла это его привычной ревностью к Надежде Дмитриевне. Все выяснилось через три дня, когда неожиданно появилась Ленка.
— Я привезла продуктов, — сообщила та. — Ей не лучше?
— Нет. Спасибо. Ко мне забегает Люська, поэтому еда есть.
— Ну, лишней не будет. Мне легко, я на колесах. Не понимаю, почему Ленька не любит водить машину. Сколько денег просаживает на частников! Меня лично жутко раздражает, если за рулем сижу не я. Ненавижу тащиться, словно черепаха.
Тамара улыбнулась. Леонид имел права, но предпочитал ими не пользоваться. Привычно поднимал руку, и первый же автомобиль обязательно останавливался. Да, денег уходило немало, зато Тамаре было спокойнее. Она и Ленку-то в качестве водителя воспринимала как стихийное бедствие, а Леонид был еще рискованней.
— У меня идея, — продолжила Ленка. — Я переночую тут, с Надеждой Дмитриевной, а ты съезди домой.
— Люська тоже предлагала, — кивнула смущенная Тамара, — но мама очень нервничает, когда меня нет. Ее можно понять. Одно дело, если судно подносит дочь, и другое — кто-то посторонний. Спасибо, Ленка, но…