Толстяк выпустил мою руку, и добродушная улыбка вновь засияла на его широкой физиономии. Он похлопал себя по карману:
— Я вынул обойму. В последнее время Альфред стал ненадежен. Этот маленький негодяй мог застрелить вас.
Альфред плюхнулся в кресло и засопел. Я позволил себе снова встать поудобнее.
— Держу пари, вы испугались,— сказал Джозеф Тоуд.
Я облизал губы.
— А вы не очень-то крепки,— заметил он, ткнув меня в живот толстым пальцем.
Я отодвинулся от него.
— Во что нам обойдется эта шутка? — добродушно спросил он.
— Пройдемте в мой кабинет,— предложил я.
Я повернулся к ним спиной и проследовал в кабинет. Это было нелегко, но я сделал над собой усилие и даже взмок при этом. Я зашел за свой письменный стол и встал там. Мистер Тоуд безмятежно направился следом за мной в кабинет, а за ним двинулся, дергаясь, красноглазый юнец.
— У вас тут нет комикса? — полюбопытствовал Тоуд.— Чтобы занять Альфреда.
— Сядьте,— указал я на кресло,— сейчас посмотрю.
Он начал усаживаться, а я в этот момент рывком открыл ящик и нащупал рукоятку «люгера», потом осторожно вытащил его, глядя на Альфреда. Но тот даже не посмотрел в мою сторону, он изучал потолок и продолжал дергаться.
— Вот комикс, который у меня есть,— показал я свой «люгер».
— Он вам не понадобится,— добродушно обронил толстяк.
— Тем лучше. Но на всякий случай он будет здесь. И учтите, он-то заряжен. Продемонстрировать?
Толстяк встревожился;
— Жаль, что вы восприняли все близко к сердцу» Я так привык к Альфреду, что почти не замечаю его. Может, вы правы. Возможно, нужно что-то предпринять в отношении него.
— Да, но это следовало бы вам сделать раньше, до прихода сюда,— заявил я.— Теперь уже поздно.
— Подождите, мистер Марлоу.
Он вытянул руку, и я с размаху ударил по ней «лю-гером». На его пальце остался порез. Он отдернул руку и пососал палец.
— Эй, погодите! Альфред — мой племянник, сын моей сестры. Я приглядываю за ним. По правде говоря, он и мухи не обидит.
— Когда вы в следующий раз придете сюда, я приготовлю для него муху,— сказал я,—-тогда и посмотрим.
— Не надо так, мистер. Прошу вас, не надо. У меня есть для вас одно хорошее предложение...
— Заткнитесь,— процедил я сквозь зубы, садясь.
Лицо мое горело, и я чувствовал себя, как пьяный.
Мне было трудно говорить, но, взяв себя в руки, я медленно и хрипло произнес:
— Один друг поведал мне о парне, с которым попробовали разыграть шутку вроде вашей. Этот парень сц-дел за столом, как и я, и также держал в руке оружие. По другую сторону стола сидели двое мужчин, как вы с Альфредом. Парень в какой-то момент потерял самообладание и, не говоря ни слова, дважды выстрелил вниз, прямо в то место, где находится ваш живот.
Толстяк позеленел и хотел встать, но, раздумав, вы- ' нул из кармана грязноватый носовой платок и вытер им лицо.
— Вы это видели в кино,—сказал он.
— Допустим,— согласился я.— Но сценарист фильма говорил мне, что эта история взята из жизни.
Я положил «люгер» перед собой на стол и выдал почти непринужденным голосом:
— Вам следует осторожнее обращаться с огнестрельным оружием, мистер Тоуд. Может, вам неизвестно, но человеку бывает неприятно, когда ему в физиономию суют пистолет сорок пятого калибра, особенно если он не знает, что тот не заряжен. Это доставило мне пару досадных минут, а я еще с утра не подкреплялся морфием.
Тоуд, прищурившись, внимательно разглядывал меня. Альфред встал, подошел к другому креслу, пнул его ногой и уселся, прислонившись грязной головой к стене, но его нос и руки продолжали дергаться.
— Мне говорили, что вы крепкий парень,— вымолвил Тоуд, холодно глядя на меня.
— Вам сказали неправду. Я очень чувствительный человек. Из-за любого пустяка готов лезть на стену.
— Да, понимаю.
Тоуд пристально всматривался в меня.
— Возможно, мы неправильно разыграли это. Не возражаете, если я засуну руку в карман? Я не ношу оружия.
— Валяйте,— разрешил я.— С большим удовольствием я посмотрел бы, как вы попытаетесь достать револьвер.
Он нахмурился, потом очень медленно извлек из кармана бумажник из свиной кожи и вытащил оттуда новенькую, хрустящую стодолларовую банкноту. Положив ее на край стола, он выудил еще четыре такие бумажки и расположил их в ряд на столе. Альфред выпрямился в кресле и уставился на деньги, прекратив дергаться.
— Пять сотен,— сказал толстяк, убрав бумажник.— Только за то, чтобы не совать своего носа в чужие дела. Понятно?
Я посмотрел на него.
— Вам не нужно ни на кого работать,— продолжал он,— не нужно никого искать. Вы ничего не видели и не слышали. Вы чисты. И за это вы получите пять сотен. О’кей?
Тишину кабинета нарушало только сопение Альфреда. Толстяк обратился к нему:
— Успокойся, Альфред. Я дам тебе выстрелить, когда мы уйдем. Веди себя прилично.
Он снова пососал порез на пальце.
— Если взять пример с вас,— заметил я,— то это не представляет трудности.
— К черту! — ответил Альфред.
— Какой ограниченный запас слов,— пожаловался толстяк.— Очень ограниченный. Уловили идею, приятель?
Он указал на деньги. Я нарочито постукивал пальцами по рукоятке «люгера». Толстяк немного подался вперед.
— Поймите, это задаток. И ради него вам ничего не нужно делать. Наоборот, воздержитесь на некоторое время от дальнейших действий, а потом получите еще столько же. Просто, не правда ли?
— А ради кого я не должен ничего делать? — поинтересовался я.
— Ради меня. Ради мистера Джозефа Тоуда,
— Каков ваш род занятий?
— Можете считать меня деловым представителем.;
— А кем еще я могу считать вас?.
— Ну, например, помощником человека, не желающего причинять неприятности другому.
— А за кого принимать этого симпатичного чело-века?
Джозеф Тоуд сложил банкноты в пачку, подровнял ее края и придвинул ко мне.
— Можете считать его человеком, предпочитающим проливать деньги, а не кровь,— ответил он.— Но в случае необходимости он может пролить и кровь.
— А ловко ли он обращается с ножами для колки льда? — спросил я.— Как мне известно, с револьвером он управляется паршиво!
Толстяк прикусил нижнюю губу.
— Мы говорим сейчас не о ножах,— произнес он наконец,— а о том, что вы можете сделать неверный шаг и тем самым причинить себе много вреда. Тогда как если вы вообще не будете предпринимать никаких шагов и будете сидеть тихо, то вас ждут деньги.
— Вас послала блондинка? —осведомился я.
Он задумался над моим вопросом и спустя минуту проговорил:
— Возможно, уже поздно. Наверное, вы зашли слишком далеко в этом деле и не пойдете на сделку.
Наклонившись вперед, он добавил:
— О’кей, я поговорю с моим хозяином и уточню его планы. Может, сделка еще состоится. Пока считайте, что этого разговора у нас не было. Ясно?
Я кивнул. Он оперся о стол и медленно встал, наблюдая за пистолетом, который я крутил на столе.
— Деньги можете оставить себе,— сказал он.— Пошли, Альфред.
Он повернулся и уверенной походкой вышел из конторы. Альфред скосил глаза в его сторону, потом рванулся к деньгам на столе. В его тощей правой руке с той же магической быстротой появился пистолет. Стремительно, как угорь, он достиг стола. Правой рукой он направил оружие на меня, а левой схватил деньги и сунул их в карман. Бессмысленно улыбнувшись, он дернулся к двери, очевидно, так и не поняв, что я тоже держу пистолет, причем заряженный.
— Пошли, Альфред! — крикнул из коридора толстяк.
Парень выскользнул из кабинета.
Дверь приемной захлопнулась, и наступила тишина. Я сидел, раздумывая над их визитом и стараясь понять, что это было: чистейший идиотизм или новый метод запугивания.
Через пять минут зазвонил телефон. Послышался знакомый низкий добродушный голос.
— Между прочим, мистер Марлоу, я полагаю, вы знаете Шерри Бэллоу.
— Нет, не знаю.