Чуть усмехаюсь и добавляю, как мне кажется, дружелюбно:
- Обещаю, что постараюсь не слишком язвить, чтобы не сбить вас с рабочего настроя.
Она расцветает улыбкой, и я продолжаю:
- После обеда я читал вам вслух. Как правило, книги по зельям. Мы можем сменить тему – например, начать с тех книг, что вы привезли с собой. Да и в моей библиотеке было несколько фолиантов, которые могли бы вас заинтересовать. Я, конечно, не Минерва, - тихо хмыкаю, заметив смешинки в ее глазах, - но разговор о трансфигурации поддержать могу. И если мы правильно все спланируем, вы за эти два месяца легко нагоните все, что не успели за прошедшее время. По крайней мере, попытаться стоит, не так ли?
Грейнджер радостно кивает и вываливает на меня целый ворох идей, что еще она хотела сделать для своей магистерской. Едва сдерживаюсь, чтобы не попросить ее говорить помедленнее и не тараторить – она снова перешла на темп прилежной ученицы, которая стремится успеть высказать все, что знает, как можно быстрее – до того, как ее прервут. Но прервать ее все-таки приходится – пора спускаться в лабораторию и готовить очередную порцию зелья.
Пока составляю мешочки и баночки с ингредиентами на разделочный стол, поясняю Грейнджер, какие фазы приготовления Хрустального зелья требуют максимальной концентрации, а во время каких от меня требуется лишь точность движений и то, насколько тщательно я истолку в порошок сушеные лапки коричневых кузнечиков, кору майского дуба и крылышки африканских стрекоз. Грейнжер прямо-таки светится от счастья и едва не ерзает от нетерпения, когда же она сможет выплеснуть на меня все те мысли, что еще не успела, а потом выпаливает на одном дыханьи:
- Как же здорово, что мне не придется целых два месяца просто наблюдать!
- Настолько неприятное зрелище? - спрашиваю резче, чем надо бы, и задним числом себя одергиваю – не время сейчас проявлять характер, тем более, что Грейнджер вряд ли собиралась сказать мне что-то неприятное. Но она не замечает этой резкости, вернее, принимает ее за шутку.
- Скорее наоборот. Мне нравится наблюдать за тем, как вы готовите зелье, - Грейнджер забавно краснеет, словно я поймал ее на чем-то не слишком приличном. - У вас очень точные движения. И руки красивые, но…
- Но? - усмехаюсь в ответ, пытаясь скрыть свое напряжение. Я боюсь этого „но“. Оно всегда разрушает все, что было сказано прежде. Даже если это была просто подколка, замаскированная под комплимент.
- Но невозможно изо дня в день просто сидеть рядом, наблюдать и ничего не делать самой. Дурацкое ощущение, словно я не волшебница, а призрак какой-то. Вроде Плаксы Миртл.
А вот теперь я действительно растерялся. Нет, я полностью согласен, что просто наблюдать со стороны, как другой готовит интересное зелье – наблюдать, но самому ничего не делать – это скорее издевательство, чем удовольствие, но… но неужели все то, что Грейнджер говорила до этого, было не шпилькой, замаскированной под комплимент, а комплиментом, замаскированным под шпильку? Или вовсе незамаскированным.
Вдумчиво киваю и пытаюсь сконцентрироваться на зелье. Пока не наделал ошибок. И в зелье, и с Грейнджер. А она улыбается и наблюдает. Раз уж ничего больше ей тут делать нельзя. Надо бы расчистить столик в углу, который сейчас заставлен чистыми склянками – тогда она сможет устроиться там с тетрадкой или книгой, чтобы не скучать, пока я превращаю кучку редких ингредиентов в еще более редкое и очень сложное Хрустальное зелье.
А когда мы поднимаемся на кухню, Грейнджер снова говорит, что хотела бы пиццу. И тут же извиняется, что создает мне лишние проблемы. Почему-то чувствую себя при этом нескладным подростком, у которого попросили списать домашнее заданье. Фыркаю что-то невразумительное и злюсь на себя из-за этого – последние лет двадцать никаких сложностей с внятными ответами у меня не было. Глупо, наверное выглядит. Именно что, седина в бороду, бес в ребро. Вернее, не в бороду. В волосы. Но сути это не меняет.
Аппарирую к итальянскому ресторанчику, заказываю две пиццы, выхожу ждать на улицу и натыкаюсь взглядом на вывеску цветочной лавки. Малфой говорил, что цветы любят почти все женщины. А тем, которые не любят, все равно приятно получать их в подарок – странная логика, но Малфою виднее. Может, купить что-то Грейнджер? Или лучше не лезть? У Малфоя такие вещи выходили сами собой. И у Поттера. А я… я просто боюсь выглядеть нелепо с букетом бесполезной яркой травы в руках. Которую ни в одном зелье толком не используешь.
Все же захожу внутрь. Насмешливо тренькает дверной колокольчик, и из подсобки выкатывается пожилой продавец, невысокий и такой толстый, что кажется почти круглым. Смотрит чуть насмешливо – почувствовал мою неуверенность. А я хочу извиниться и сказать, что ошибся дверью. Или что мне тут ничего не по вкусу. Или…
- Вам нужны тюльпаны. Дюжина красных тюльпанов. Самые весенние цветы. Вот, посмотрите, мне их сегодня утром привезли – совсем свежие, простоят еще долго.
Хмуро смотрю на связку растений. Действительно, срезали их совсем недавно. Яркие, но цвет не противно-розовый. Ярко-розовый мне и прежде казался пошлым и глупым, а Амбридж только подтвердила мои мысли – ни одному вменяемому человеку этот цвет не может нравиться по определению. Просто потому, что это мерзость. Кстати, нет ни одного стоящего зелья такого цвета.
Тюльпаны красные, а „красный – это хорошо“. Так утверждал Малфой. Но он, кажется, говорил про розы. Но какая разница? Пусть будут тюльпаны. Как советует цветочник.
Расплачиваюсь и забираю хрустящий бумагой сверток с цветами. Чувствую себя при этом полным Лонгботтомом. Но отступать уже некуда.
Пиццы уже готовы, беру картонные коробки в одну руку, сверху пристраиваю сверток с цветами, пытаясь его не помять, и аппарирую домой.
Грейнджер успела накрыть на стол. Протягиваю ей обе коробки и сверток. Молча, чтобы не брякнуть что-нибудь лишнее. И боюсь ее реакции. Как боялся приговора Визенгамота несколько лет назад. Потому что проигрывать сейчас мне очень не хочется. Совсем.
Она с любопытством разворачивает бумагу и растерянно улыбается.
- Спасибо.
- Не за что, - буркаю я и раскладываю пиццы по тарелкам.
Грейнджер держит цветы в руках и выглядит озадаченной. Но, похоже, не обиделась. Наоборот. Но что-то все равно не так. Что именно, угадать не могу, поэтому нервничаю.
- А у вас есть какая-нибудь ваза? - спрашивает она неуверенно. - Я не одной не видела…
Бешенный гиппогриф… Я совершенно не подумал, что для цветов нужна еще и ваза. Которой у меня, конечно же, нет.
- А можно я возьму литровую мензурку? Для приготовления противозачаточного и Хрустального зелий она пока не нужна, поэтому ее можно было бы использовать вместо вазы…
С облегчением киваю. Мензурка так мензурка. Я не против. По мне, так вполне подходит.
Грейнджер приносит из лаборатории мензурку, наполняяет ее водой и ставит туда цветы. На обеденном столе эта конструкция выглядит забавно, но Грейнджер определенно нравится, и это главное.
Комментарий к Глава 7
Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов.
========== Глава 8 ==========
После обеда я читаю ей вслух книги по трансфигурации. Наверное, зря – она их уже и сама проштудировала, так что сейчас слушает вполуха и думает о чем-то своем. Ладно, неважно – лечебный эффект это даст в любом случае, а если она хочет почитать что-то другое – пусть скажет. Я не оракул, в конце концов.
А когда мы вечером идем гулять, она сама берет меня под руку, и я начинаю рассказывать ей, какие книги по трансфигурации у меня есть – пару из них она вряд ли читала, и ей это наверняка будет интересно. Но ей неинтересно. Она опять думает о чем-то своем, а потом говорит невпопад: