У меня возникло ощущение, что я провел целую вечность в холле, с Джеком Ленноксом, его женой, сестрой и чертовой винтовкой. Противная, неуютная комната без мебели, словно камера, где заключенные напрасно ждут амнистии.
К Ленноксу подошла жена, вытянув вперед руку, бледная, с огромными глазами и такими неловкими движениями, словно долгие годы провела в одиночном заключении. Ее рука на некоторое время застыла в воздухе и лишь потом коснулась мужа.
— Не надо волноваться, Джек. Ты же сам это говорил. Если не проявлять хладнокровия, мы этого не переживем. Он может позвонить в любой момент.
— Он не угрожал убить вашу дочь? — опрометчиво осведомился я.
Леннокс обернулся ко мне со стиснутыми кулаками. Жена схватила его за правую руку, но он отпихнул ее так, что она чуть было не упала.
— Ради Бога, успокойся, Джек, — сказала Элизабет.
— Сначала уберите этого шпиона отсюда.
Она прошла мимо меня к двери, открыла ее и сказала:
— Мистер Арчер, пожалуйста, выйдите.
Тяжелая дверь захлопнулась. Меня обдало холодным воздухом. Луна висела над морем. Где — то между мною и луной совка издавала странные звуки, словно природа пыталась говорить с миром людей.
Но меня это не интересовало. Мне хотелось вернуться в дом, в камеру, и ждать второго звонка.
Я прождал около часа. Он растянулся, как год на планете Нептун. Время от времени совка начинала попытки возобновить диалог. Мне нечего было сказать в ответ.
Затем в доме зазвонил телефон. Всего один звонок. Мне понадобилось усилие, чтобы оставаться в машине. Я чувствовал себя ответственным за беду, случившуюся с Лорел, а на ее отца была плохая надежда.
Я достал сигарету. Вот уже несколько лет я не курю, но, когда у меня в кармане нет пачки сигарет, я чувствую себя обворованным. Я сидел, кусая губы, и слушал, как удары прибоя мерно отсчитывают время о подножье скалы.
Элизабет вышла одна. Она медленно приближалась к машине, так, словно дом был магнитом, освободиться от которого было трудно. Я вышел и открыл ей дверцу. В свете луны было видно, до чего она бледна и расстроена.
— Звонили похитители?
— Да, Джек говорил с одним из них. С мужчиной.
— Что сказал этот человек?
— Джек просил не обсуждать это с вами. Он хочет сделать все сам. Он в своем репертуаре, особенно, когда речь идет о Лорел.
— Он совершает ошибку.
— Я ему это говорила. С тем же успехом я могла говорить с этой стеной. — Она показала на каменный забор вокруг дома. — Боюсь, он вам не доверяет. Он не доверяет никому, даже мне.
— Он всегда был таким?
— Нет, пожалуй. Похоже, он сломался. Не выдержал напряжения. — Помолчав, она помотала головой. — Это нечестно по отношению к Джеку. Он очень хочет сделать как лучше, но только самостоятельно. Его нельзя назвать лучшим отцом в мире, и их отношения с Лорел складывались трудно, но теперь ему кажется: если он спасет ее и тем самым покажет, что действительно любит ее… — Она опять замолчала, словно не сумела придумать окончание фразы.
— Сейчас не время для красивых жестов. Ее жизнь в опасности. Лорел вообще может уже не быть в живых. Почему он считает, что она жива и здорова?
— Не знаю.
— Он не просил, чтобы ему позволили переговорить с ней?
— Не знаю, — повторила Элизабет. — Он говорил по телефону из своего кабинета, причем плотно прикрыл дверь. Он обещал доставить сто тысяч завтра. Вот и все, что он сообщил мне о разговоре.
— Когда именно завтра?
— Днем. Джек сказал, что ему понадобятся деньги часам к двенадцати.
— Может, имеет смысл еще раз с ним поговорить сейчас?
— Вам?
— Кому — то из нас. Или нам обоим.
Она подумала и сказала:
— Боюсь, что не стоит, мистер Арчер. В таком состоянии Джек не слушает никого. Может, завтра…
Я повернул ключ зажигания, завел мотор. Когда я, дав задний ход, отъезжал от стены, ворота распахнулись. По каменным плитам дорожки к нам, спотыкаясь и размахивая руками, двинулась Мариан Леннокс. Она напоминала птицу, ослепленную фарами.
Мы оба вылезли из машины. Элизабет сказала голосом, каким разговаривают с больными:
— Что случилось, Мариан?
— У Джека закружилась голова. Я уложила его в постель.
— Это не сердце?
— Нет, все будет в порядке.
— Не позвать доктора?
— Это только еще больше его выведет из себя.
Элизабет обняла ее за плечи.
— Я могу остаться на ночь…
— Нет. Спасибо тебе огромное, но мы сделаем это сами. Так хочет Джек.
— А ты?
— Я как Джек. Он у нас самый сильный.
— По — моему, ты как раз держишься здорово.